"Холли Габбер. Мозаичная ловушка" - читать интересную книгу автора

любовник, хуже этого задрипанного принца с его дурацкими усиками и
прилизанными волосиками, не удавшегося ни росточком, ни лицом, ни статью?
Это удивительное соображение стало венцом долгого мыслительного
процесса на тему: "Я просто женщина или я деловая женщина?" Просто женщина
безоговорочно взяла верх, и Саманта, до краев наполненная своей
бурляще-плещущейся любовью, прониклась нежным уважением к собственным
природным инстинктам - так молодая мать, никого не подпускающая к колыбельке
новорожденного младенца, с гордостью и радостью обнаруживает в себе
первобытную волчью дикость.
Лето, извечная пора душевной активности и жарких безумств, потихоньку
шло на убыль. В последний день этой знойной поры от Эда, слегка растерявшего
изначальную восторженность и тягу к утомительным дорогостоящим увеселениям
Саманты, последовало предложение, которого она и ждала, и боялась: бросить
свое дурацкое телевидение и окончательно переехать в их загородное любовное
гнездышко. И вновь, как и в тот раз, когда он впервые звал ее к себе,
предложение оказалось не вполне однозначным, исчерпывающим и законченным - в
конце концов, он предлагал ей лишиться работы, поселиться в его доме-музее
на птичьих правах и ничего более. Но Саманта согласилась, практически не
раздумывая. Она была полна надежд, хотя каждый раз, когда в устремленных на
нее глазах Эда она не видела мощного сияния, которое озаряло их в июне, в ее
сердце мучительно впивались три ледяные иглы: боль, страх и сомнение.
Первую по-настоящему острую обиду Саманта испытала в тот момент, когда
Эд, в своей обычной ровно-скороговорочной манере расписывая ей перспективы
ее проживания в его усадьбе, сказал:
- Можешь жить здесь совершенно спокойно, ни о чем не волнуясь. Жена
сюда никогда не приезжает. Разве что ее мать... Правда, за последние полтора
года она заявлялась всего один раз, нечего ей тут делать, моей дорогой
теще... Но если это вдруг произойдет в мое отсутствие, скажи, что ты та
самая горничная, которая приходит дважды в неделю убирать комнаты.
Саманта задохнулась от оскорбления, повернулась к Эду спиной и
бросилась в сад плакать. Он последовал за ней, очень удивленный, присел
рядом на корточки, долго гладил по спине и недоумевающе пытался выяснить,
что, собственно, такого обидного сказал своей маленькой синеглазке. С трудом
разобравшись, в чем дело, он пожал широченными плечами, прижал Саманту к
себе и пару минут бормотал ей на ухо неж-ные, старые как мир слова. Этого
хватило, чтобы она повернулась к нему и, шмыгая носом, отчаянно обняла за
шею. На том первая размолвка и закончилась, хотя сказанных про горничную
слов Саманта не забыла и не простила. Просто она решила временно смириться с
подобным положением вещей.
Последующие дни оказались весьма насыщенными событиями, и первым в их
ряду стояло событие со знаком минус - уход с работы. Саманта не могла
сдержать слез, когда прощалась с многочисленными улыбчивыми приятелями и
болтливыми товарками, хотя и понимала: о ней забудут через пятнадцать минут
после ее исчезновения, и это ужасно. Она просто закроет за собой дверь -
дверь в это чудесное безумное бытие, которое так долго составляло смысл ее
существования, а они пожмут плечами, вздохнут и вновь примутся за свои дела.
В вечной суете и хлопотах, в которые Саманта так любила погружаться, она
будет моментально жирной чертой вычеркнута из корпоративной памяти коллег,
стерта, как ненужный файл.
Вскоре выяснилось, что жизнь, которая ждала ее впереди, не стоила