"Холли Габбер. Мозаичная ловушка" - читать интересную книгу автора

если вынести за скобки слово "семья", где ее дом? Где ее будущее? Все
брошено к его ногам? Она птичка в золотой клетке? А он владычествующий
падишах, снисходительно пользующийся ею, как наложницей, в свободные от дел,
спорта и семьи вечера? Ее ладони плотнее прижались к лицу, сквозь пальцы
просочились горячие слезы. Она ведь любит его! Любит каждый дюйм
великолепного рельефного тела, его жесты, манеру говорить и смеяться,
нелепую медвежью походку. Любит, несмотря ни на что! Но у нее достанет сил
раздавить свое чувство, как ядовитого паука. Он увидит... Она докажет ему,
что у нее есть и гордость, и чувство собственного достоинства, и право на
полноценную жизнь!
Спать Саманта не могла. Нескончаемый разговор с самой собой, ведшийся
беззвучно, но в гневно-патетическом ключе и на повышенных тонах, подстегивал
ее и, наконец, довел до такой степени нервозной взвинченности, что Саманта
чуть не начала подпрыгивать на кровати. Она крутилась, вертелась и
напряженно ждала, когда кромешную ночную тьму размоет блеклый рассвет. Около
пяти она тихонько встала и стала собирать дорожную сумку, стараясь не
смотреть на крепко спавшего Эда. Ее трясло как в лихорадке, зуб не попадал
на зуб, и даже два шерстяных свитера, надетых один поверх другого, не
помогли унять эту мучительную гадкую дрожь. Еще через час воздух за окном
стал сиренево-серым, уже можно было различить вдалеке, за пределами владений
Эда, группку понурых отсыревших тополей, голые ветки которых подрагивали так
же знобко, как ледяные пальцы Саманты.
Бесшумно спустившись вниз, она обмотала шею шарфом, подтянула молнию
теплой куртки до самого носа, потом забросила на плечо сумку (в последний
момент она попыталась сообразить, что именно туда положила, но не смогла
этого припомнить) и так же осторожно вышла за дверь.
Холодный промозглый воздух не освежил ее, а, напротив, как-то странно
оглушил: дышать стало тяжелее, а дрожь только усилилась. Хорошо еще, дождь
со снегом ночью прекратился. Саманта немножко постояла на месте, потом
прерывисто вздохнула, упрямо поддернула сумку и потащилась прямо по лужам,
покрытым морщинистой ледяной пенкой, - прочь из этого проклятого места.
Пусть, пусть он увидит!..
До магистрального шоссе ничего не стоило дойти пешком, а там уж можно
будет остановить первую попавшуюся попутную машину и автостопом добраться до
города. Решение было принято, и теперь Саманта торопливо шагала по замершим
в сладкой предутренней дреме улочкам Ричмонд-Хилла. Порой то слева, то
справа вспыхивали желтым светом окна домов: местные жители, зевая и
потягиваясь, готовились окунуться в очередной наступающий день, каким бы
отвратительным он ни был. Мимо проехал парень на велосипеде в смешной
скандинавской шапочке с ушками. Он окинул Саманту удивленным взглядом и
поколесил дальше, разбрызгивая по сторонам стылые лужи. Потом ее обогнал
почтовый фургончик, потом желтый школьный автобус. Клокастое грязное небо,
похожее на выброшенное на помойку драное лоскутное одеяло, висело низко над
головой, светлее почти не становилось, теплее тоже. Саманта шла все вперед и
вперед, с беспокойством осознавая, что ее мысли начинают путаться, а
морозный ветер пьянит и усыпляет, - именно теперь ей больше всего хотелось
оказаться в уютной кровати, свернуться в клубочек и заснуть. И не важно, где
будет находиться эта кровать, главное, чтобы ей дали согреться и выспаться.
Однако вернуться не позволяла гордость, и Саманта, усиленно моргая (в глаза
словно пригоршнями сыпали песок!) и шмыгая набухшим носом, упорно, будто