"Ксения Габриэли. Анжелика и московский звездочет ("Анжелика") " - читать интересную книгу автора

- Это моя жена Ольга, - отвечал он спокойно...
Ольга!.. Звучание русского имени любимой дочери раздражило Аделаиду...
Ольга!.. Онорина!.. Боже мой!.. Надо было сказать этому Чаянову что-нибудь
кокетливое, но она молчала, пышноволосая голова ее склонилась над тарелкой с
половиной пирога, начиненного курятиной...
Петр дружески коснулся ее руки:
- Устала, кума?
- Немного... - призналась она.
Петр приказал Чаянову сесть. Обед продолжался еще некоторое время. Все
утомились и опьянели. Пора было расходиться по спальным покоям. Константин,
более трезвый, чем остальные, отдал распоряжения слугам. Аделаида видела,
как денщик провожал Петра, поддерживая его за локоть. Зрелище невысокого
солдата, который удерживал за локоть гиганта-царя, показалось Аделаиде
смешным. Она расхохоталась нервически. Она приблизилась, слегка
пошатнувшись, к Чаянову и спросила, ощущая свой голос пьяно неверным:
- Не хотите ли вы... не хотите ли вы отправиться... отправиться со
мной... в мою... в мою спальню!.. - Она выпрямилась, глядя в его спокойные
глаза... Кажется, светло-серые... или светло-голубые...
Потом она увидела знакомую обстановку спального покоя. В зеркале
отразился стройный Чаянов в бригадирском мундире. Она медленно протянула
руки и расстегнула ворот его мундира... Мелькнула белокурая Трина с
подсвечником в руке...
- Ступай, Трина, - приказала Аделаида. - Я разденусь сама.
Трина исчезла.
- Кто это? - спросил Чаянов спокойно.
Аделаида не ответила. Она уже расстегнула все пуговицы на его
бригадирском мундире. Раздражение зрелой женщины, которой нужен, сию минуту
нужен мужчина, уже овладевало ею.
- Раздевай меня... раздевай... - шептала она по-французски. Его сильные
мужские руки неохотно, будто налитые свинцом, приподнялись. Она ощутила, как
его пальцы равнодушно мнут ее груди под атласистой тканью нарядного
платья...
Ей хотелось рвать на себе платье, рвать жесткую ткань его бригадирского
мундира... Она размахнулась и ударила его по лицу, по щеке... Она видела,
как вспухло красное пятно...
На постели он наконец-то овладел ею. Его мужской орган вошел в ее лоно
опять же равнодушно... Она приподняла колени и ерзала голой спиной по
голландской простыне... Она не была удовлетворена... Он лениво отвалился в
сторону на широкой постели...
- Где я могу умыться? - спросил он.
- Зачем? - отозвалась она. - Ведь семя не выходило. Ты что, хочешь
поскорее смыть мои прикосновения к твоей коже?..
- Мне жаль... - Он произнес это лениво.
Ей показалось, что он вовсе не огорчен своей неудачей, вовсе не
стыдится... Но она еще надеялась... На что? На то, что он все же хотел,
хотел ее!..
- Ты думал о своей жене? - спросила она. И с ужасом осознала, что в
голосе ее звучит нечто нехорошее. Что же? Да, она заискивает перед ним...
Ужас, ужас!..
- Нет, - ответил он. - Я не думал о жене. Моя жена давно умерла, и я