"Ксения Габриэли. Анжелика и московский звездочет ("Анжелика") " - читать интересную книгу автора

наказание. Наказание необходимо было ей, как воздух - умирающему, который
задыхается в агонии! Но она уже решила, каковы будут ее дальнейшие действия.
Она не строила ни малейших иллюзий относительно действенности российского
правосудия. Но она кое-что задумала.
- Ведь эта девушка - не крепостная, не крепостная!.. - шептала она.
Ей казалось, что время тянется долго, очень долго. Но в окнах
по-прежнему стояла непроницаемая тьма.
"Боже! - подумала она. - Как страшно будет жить в этом новом городе!
Туманы, холод, темнота долгих ночей - все это будет поглощать, высасывать
человеческие жизни. Но несомненно эта новая столица все же, несмотря ни на
что, будет прекрасна! Я знаю вкус Петра. В северном краю холодной тьмы будет
воздвигнут город, который напомнит здесь, на севере, об изяществе
Венеции..."
Дверь скрипнула. Вошел Чаянов.
- Я окончил свое дело, - сказал он. - Теперь вы можете начинать свое.
Она ждала новых уговоров, просьб, но он тотчас покинул комнату.
Теперь можно было начинать действовать. Аделаида вышла в сени. Слуга
дремал, разложив господские шубы наподобие постели. Аделаида вздохнула и
потрясла его за плечо:
- Никита, проснись...
Слуга открыл глаза и приподнялся. Увидев мадам Аделаиду, он поклонился,
все еще сонный.
- Дай мне шубу, Никита, - сказала кротко Аделаида. И не удержалась от
упрека: - И почему ты всегда спишь на шубах, Никита?
Слуга поспешно рылся в груде шуб, отыскивая ее шубу. - Да что шубам
сделается! - ворчал он. - Ведь это же шубы, а не медведи живые!..
- Шубы мнутся и плешивеют, когда на них спят, - заметила мадам Аделаида
машинально.
- Не могут шубы меховые мяться! - возразил Никита авторитетно. - Это
холст мнется, который на платья идет, а шубы, те не мнутся!
У Аделаиды пропала всякая охота спорить. Никита с победным и
снисходительным видом встряхнул ее шубу. Она сунула руки в рукава и
застегнула крючки.
- Продолжай спать, - сказала она Никите и невольно усмехнулась.
Он тотчас принялся исполнять ее приказание: повалился на шубы и
захрапел.
Мадам Аделаида вышла на крыльцо. Странная улыбка не сходила с ее лица.
Она знала, куда сейчас направится, но внезапно приостановилась. Легкая
поземка швырнула в глаза и на волосы горсти снега. Аделаида поняла, что не
накинула платок. Но ей уже не хотелось возвращаться. Она подняла голову.
Темное небо слабо прояснилось. Женщина решительно шагнула с крыльца в снег.
О! Надо было надеть сапоги поверх туфель. Но она не станет возвращаться, не
станет! Пусть она простудится и умрет, пусть!.. Впрочем, она твердо знала,
что обладает железным здоровьем.
Холод и снег взбодрили ее. Да, она низко пала, она была отвратительна.
Но она понесет заслуженное наказание... Однако вдруг Аделаида поняла, что
умирать она не хочет. Нет, только не смерть, только не смерть!.. Странно
(или не странно!), но теперь она уже не думала о том, что состарилась.
Парадоксальным образом ей казалось, что впереди ее ожидает нечто новое,
какая-то новая полная жизнь...