"Эмилио Карло Гадда. Театр " - читать интересную книгу автора

норовили что-то выплюнуть, но тщетно. Терка же произвела на всех
благоприятнейшее впечатление. "Чудо, чудо..." - приговаривали Бьяссонни.
Союз искусств... сплетение девяти муз... Почему испытывать всего
одно-единственное удовольствие? Вот здесь - глаз видит, ухо слышит, мускулы
трепещут в порыве подражания Терпсихоре. Но почему же обоняние, осязание,
вкус и прочие должны присутствовать на этом пиру фаворитов обделенными?
На следующей стадии развития славной мелодрамы этот недочет будет
восполнен. Для осязания - теплая ножная ванна с регулирующим краном, по
желанию - массажный аппарат, весьма полезный для здоровья. Обонянию доставит
радость целая фантасмагория запахов. Начиная с духа маринованных огурчиков.
Польются ароматы снизу; поступление их из кухни обеспечит батарея мощных
вентиляционных труб; благодаря манипулированию клапанами в зал вводиться они
будут сообразно партитуре, выходить же станут через верх, как это им удобно
в соответствии с небезызвестным физическим законом тяги.
Главное - единение Мельпомены и Евтерпы, главное - их союз, пусть
дерзкий! Не останутся без дела Клио, Талия, Эрато и все прочие, входящие в
эту чудесную команду.
Что до того, кем был ободран Марсий (В греч. мифологии - сатир, или
силен, вызвавший на состязание в игре на флейте Аполлона; последний,
победив, содрал с несчастного кожу) , все литературные полиции Европы
вынудили его стать неуловимым.
Однако ножик божества пришелся б очень кстати.
К странным дьяволам довольно скоро Примешались полные коварства алые
создания с такими крыльями, какими обладали, надо полагать,
ассиро-вавилонские стрекозы; задирая выше некуда нервические ноги в
блекло-розовых трико, они придали вихрю пируэтов истинно геометрическую
четкость.
Тут некоторые из почтенных зрителей - из тех, кого французы именуют
рамоли, - должно быть, побледнели. Ритм танца представлял собою натуральный
усеченный восьмисложник: ралла лилла трилла ри - тарантелла пилигрим.
Грохот сделался вдвое неистовей, из-под земли сквозь люки повалил
сернистый дым.
"Сарданапал!" - проговорила Джузеппина, охваченная объяснимым
возбуждением.
Но этот развращеннейший монарх заставил себя ждать, и вскоре стало ясно
почему. Измученный тревогою и угрызениями совести, преследуемый проклятием
богов, весь в ледяном поту, он подъезжал верхом, но конь тащился так, как
будто его ноги были шоколадные, ведомый под уздцы красавчиком слугой.
Последний вообще характеризовался наилучшим образом и в вихрь событий
оказался вовлечен Сарданапалом исключительно из-за своей доверчивости; в
данный миг его заботили, похоже, не одни лишь вечные муки, но и то, что, не
ровен час, отчебучит конь.
А царь, обмякнувший в седле, как тюк, с парализованною волей, временами
взглядом умолял того, во фраке: "Придержи ты трубы, заклинаю тебя всей твоей
покойною родней!"
Когда прижмет, то присмиреет самый что ни есть надменный и жестокий
властелин!
Кем управляет человек во фраке? Тот скакун, которого он держит под
уздцы, - крылатый гиппогриф.
Все завершилось наилучшим образом: четвероногое, как можно было