"Нил Гейман. Сувениры и сокровища: история одной любви" - читать интересную книгу автора

Нил Гейман

СУВЕНИРЫ И СОКРОВИЩА: ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ

Keepsakes and Treasures: A
Love Story.
(C) Neil Gaiman, 1999.
(C) Перевод. А. Комаринец,
2000.
Сборник "999 NEW STORIES OF
HORROR AND SUSPENSE"
Edited by Al Sarrantonio
(C) OCR by Heleknar

Можете назвать меня ублюдком, если хотите. Это верно, причем во всех
смыслах. Мама родила меня через два года после того, как ее заперли ради
"ее собственной пользы", и было это в 52-м, когда за пару горячих ночек с
местными парнями можно было заработать диагноз: клиническая нимфомания,
после чего вас убирали с глаз долой - "для защиты вас самих и общества" -
всего лишь по указу "высшей инстанции" в лице двух врачей. Один из двоих
был ее отцом, моим дедом, а второй - его партнером, с которым они делили
врачебную практику в Северном Лондоне.
Так что, кто был мой дед, я знаю. А вот мой отец... им мог быть кто
угодно, кто соблудил с матерью в здании или на участке "Приюта святого
Андрея". Чудное словечко, а? Приют, Хочешь не хочешь, подумаешь об убежище:
этакое тихое местечко, где тебя укроют от полного опасностей и жестокости
старого доброго большого мира. Та еще дыра, этот приют. Я съездил поглядеть
на него в конце семидесятых, перед тем как его снесли. Там все еще воняло
мочой и сосновым дезинфицирующим средством для мытья пола. Длинные, темные,
плохо освещенные коридоры с гроздьями крохотных, похожих на камеры
комнатушек. Если б вы искали ад, а нашли "Святого Андрея", вы б не
разочаровались.
В ее истории болезни говорится, что она раздвигала ноги для кого
придется, но я в этом сомневаюсь. Она ведь тогда сидела взаперти. Так что
тому, кто захотел бы ей вставить, сперва пришлось бы обзавестись ключом от
ее камеры.
Когда мне было восемнадцать, я последние свои летние каникулы перед
университетом провел в охоте за теми четырьмя, кто с наибольшей
вероятностью мог быть моим отцом: два санитара психиатрички, врач тюремного
отделения и управляющий приютом.
Маме было всего семнадцать, когда за ней закрылись двери. У меня есть
маленькая - под размер бумажника - черно-белая ее фотография, снятая прямо
перед тем, как ее заперли. Мама опирается о крыло спортивного "моргана",
припаркованного на какой-то сельской дороге. Она улыбается, вроде как
кокетничает с фотокамерой. Ты была просто красоткой, мама.
Я не знал, который из четверых был мой папочка, и поэтому убил всех. В
конце концов, каждый ее трахал: я заставил их в этом признаться, прежде чем
прикончил, Лучше всех был управляющий, этакий краснолицый упитанный старый
Казанова, и таких, как у него подкрученных вверх усов а-ля Пуаро, я уже лет
двадцать как не видел. Я наложил ему жгут из его же гвардейского галстука.