"Нил Гейман. Недозволенные невесты безликих невольников в безымянном доме ночью ужасного хотения" - читать интересную книгу автора

отсюда, по ту сторону болот.
- Кучер - весьма невоспитанный малый, к тому же немой или
притворяющийся таковым, ибо, не произнося никаких слов, он выражал свои
мысли исключительно хрюканьем и кулдыканьем, - остановил свою колымагу в
миле отсюда и жестами показал мне, что не поедет дальше и мне следует сойти.
Когда я отказалась, он бесцеремонно сбросил меня на сырую землю п,
немилосердно отхлестав лошадей, направился в ту сторону, откуда прибыл,
забрав с собой все мои вещи, включая дорожный сундук. Я позвала его, но он
не пожелал возвращаться. Мне показалось, что в лесной чащобе за моей спиной
сама тьма пришла в движение. Я увидела свет в вашем окне, и я... я...
Больше она не могла сдерживаться, от храбрости не осталось и следа, ибо
ее смыли слезы.
- А не был ли ваш отец, - поинтересовался голос по ту сторону двери, -
достопочтенным Губертом Ирншоу?
Амелия утерла слезы.
- Да, да, так оно и есть.
- А вы - вы представились как сирота.
Она подумала о своем отце, о его твидовом жакете, о том, как его
подхватил водоворот и безжалостно ударил о камни, навсегда разлучив их друг
с другом.
- Он умер, пытаясь спасти мою мать. Оба утонули. Раздался скрежет
ключа, вставленного в замочную скважину, затем загромыхали железные засовы.
- Добро пожаловать, мисс Амелия Ирншоу. Добро пожаловать в ваше
наследное имение - безымянный дом. Так добро же пожаловать в эту ночь всех
ночей!
Дверь отворилась. Человек держал в руках сальную свечу, дрожащее пламя
освещало его лицо снизу вверх, отчего впечатление было просто жутким и
сверхъестественным. Он легко мог сойти за Джека О'Лэнтерна[1] или еще
какого-нибудь убийцу с топором, что орудовали в прошлом. Человек предложил
войти.
- Почему вы все время говорите об этом?
- О чем именно?
- Эта ночь всех ночей. Вы произнесли эти слова уже трижды.
На мгновение он задержал на пей свой взгляд, а затем снова поманил,
сделав знак бледным, как кость, пальцем. Стоило ей войти, он поднес свечу
прямо к ее лицу и принялся смотреть на нее глазами, которые если и не
говорили о сумасшествии, то в свидетели нормальности своего хозяина не
годились вовсе. Казалось, он разглядывает ее, хрюкая и кивая время от
времени.
- Сюда.
Больше он не произнес ни слова.
Она отправилась вслед за ним по длинному коридору. Пламя свечи
отбрасывало на них обоих причудливые тени, в этом свете все плясало и
прыгало: и напольные часы, и кресла на тонких ножках, и резной стол. Старик
нащупал связку ключей и отпер дверь в стене под лестницей. Из темноты
повеяло плесенью, грязью и запустением.
- Куда мы направляемся?
Он кивнул, словно не понял вопроса, а затем сказал:
- Кое-кто и есть тот, кто он есть. А кое-кто вовсе не тот, кем кажется.
Хорошенько запомни мои слова, дочь Губерта Ирншоу. Ты меня понимаешь?