"Галина Галахова. Поющий тростник " - читать интересную книгу автора

Конечно, не каждый, а один или несколько заставят ее обернуться назад,
вернуться на несколько часов в собственное детство и понять нечто
ускользающее от нее сейчас. Конечно, кто-то один или несколько выведут ее из
себя, взорвут в ней душевное равновесие, взамен наградят таким не пережитым
доселе вдохновением и восторгом, что она почувствует себя настоящей
актрисой, а школа представится ей театром, где идет совсем новая пьеса, в
которой ей посчастливилось играть.
Потом - в своей будущей жизни - она не раз возвратится в свою
сегодняшнюю жизнь, и сердце у нее вдруг сожмется, потому что она почувствует
течение этой жизни, ее движение в одну только сторону, ее ощутимую
протяженность.
- Садитесь!
Грянул гром среди зимы, - это первоклассники грохнули крышками парт.
Она подняла учеников и снова сказала:
- Садитесь!
Они сели тихо, как садится за окном снег.
Наталья Савельевна улыбнулась. Ее улыбка тотчас же отразилась на лицах
первоклассников, которые с завидным терпением ждали начала урока.
Взглянула Наталья Савельевна на Мишу Строева и увидела себя в его
глазах: красивую и добрую, какой она никогда не видела себя в зеркале и на
людях.
- Начнем урок математики, - сказала Наталья Савельевна и, повернувшись
к доске, взяла мел. Следом за ней обнажили авторучки не побежденные гриппом,
ее непобедимые первоклассники.

Жизнь первая
МАША СОКОЛОВА ПО ПРОЗВИЩУ ЖИРАФА

Если бы и вправду набраться смелости и разыграть этот первый "А" на
сцене, то главную роль надо было бы отдать Маше Соколовой, которую
язвительные старшеклассники прозвали Жирафой. Эти старшеклассники не могли
без смеха наблюдать выводок первого "А", впереди которого шлепала мать-утка
Наталья Савельевна, за ней, переваливаясь под тяжелыми ранцами, -
ученики-утята, а последняя, ни на кого не похожая, как будто не отсюда, не
из этой стаи, легко неслась длинная Маша, которую иначе и не назовешь, как
Жирафой.
Девочка и впрямь была худая и высокая для своих семи лет, с длинной
шеей, с лицом узким и светлым, на котором едва умещались два больших темных
широко расставленных глаза, обладающих редким свойством при взлете ресниц
бросать в пространство сноп света. На этот удивительный свет, как ночные
мотыльки, безотчетно тянулись дети и взрослые.
Наталья Савельевна, закаленная своей работой до состояния некоторого
бесчувствия, всматриваясь в эту девочку, чувствовала себя человеком, заново
открытым каждой малой боли, радости и печали.
Но Маша, как неопытный путешественник, блуждая глазами по лицу
учительницы, ни о чем таком не думала. Она искала в Наталье Савельевне
что-то необходимое только ей, Маше, без чего дальнейшая ее жизнь была бы
обыкновенной. И это что-то открылось ей однажды, когда Наталья Савельевна
завораживала их таинственностью огромного мира, на постройку которого ушло
всего десять цифр и тридцать три буквы.