"Энтони Гальяно. Игра без правил " - читать интересную книгу автора

мысль, не вселились ли в его тело инопланетяне.
Проводив Домингеса взглядом, я вернулся и снова нажал на кнопку звонка.
Послышались шаги, дверь открыла горничная и молча провела меня через
огромную гостиную. В доме стояла прохлада, как в холодильной камере, но он
выглядел бы холодным при любой температуре. Абсолютно белые стены,
выложенные гигантских размеров мраморными квадратами плитки, словно
вырубленные из высокогорного льда. Вдоль стен стояли вазы, скульптуры,
повсюду висели картины, частью мексиканские, но в основном азиатские. Над
камином располагался портрет первой жены полковника, матери Вивиан, красивой
полуфранцуженки-полувьетнамки, на которой он женился против воли начальства
в те дни, когда мы еще держали в Сайгоне своих советников.
Портрет снова напомнил о Вивиан. У ее матери было такое же овальное
лицо и высокие скулы, такие же блестящие черные волосы. Она погибла в
автокатастрофе во время эвакуации из Сайгона. Полковник привез Вивиан в
Штаты маленькой девочкой, а через несколько лет женился на даме, семья
которой разбогатела на издательском деле. Она-то и обеспечила начальный
капитал для "Чистых лабораторий", фармацевтической фирмы полковника. От
этого брака родился Ник, сводный брат Вивиан, парень, к которому я долго
пытался проникнуться симпатией, пока не забросил это дело в пользу менее
трудных занятий.
Полковник Паттерсон мало говорил о своей второй жене. Я знал, что ее
звали Мона, что ее семья владела Вермонтом и что она похоронена в графстве
Палм-Бич. Если где-то в доме и висел ее портрет, я никогда его не видел.
Возможно, полковник держал ее фотографию в бумажнике, но опять же вряд ли.
Сентиментален он был не более, чем придорожный столб. Логично предположить,
что женился он главным образом из-за денег.
Сам не знаю почему, я повернул голову и увидел Рудольфа Уильямса,
который смотрел на меня со второго этажа. Уильямс был доверенным лицом
полковника, служил вместе с ним и до, и после Вьетнама. Он спустился по
винтовой лестнице с легкостью человека, хорошо знавшего этот путь. Все
время, пока спускался, Уильямс не сводил с меня глаз. Могу припомнить лишь
немногие наши встречи, когда он не пытался меня чем-нибудь припугнуть - в
своей полуприятельской, преувеличенно развязной манере. Я был для него
чужаком, бесконечно далеким от семьи, членом которой он имел полное право
себя считать. Даже когда я встречался с Вивиан и все об этом знали, ничего
не менялось.
Уильямс - никто, кроме полковника, не называл его Рудольфом - никак не
мог понять, почему полковник нанял личного тренера, вместо того чтобы
воспользоваться его услугами, ведь он выглядел так, словно родился и вырос в
элитном тренажерном зале. В принципе, ответ был прост: оба они слишком
хорошо друг друга знают, и полковник решил, что необходимо разнообразие и
нужен человек, который сможет порадовать его чем-нибудь новеньким. Идея
потренироваться с бывшим полицейским ему тоже понравилась. Конечно, он
тщательно проверил меня, притом через очень серьезных людей. Ко времени
нашего первого занятия у него уже было досье на меня начиная с детского
сада, о чем он вполне однозначно дал мне понять. Еще он знал, почему я
больше не служу в нью-йоркской полиции, но никогда не упоминал об этом, хотя
все остальное мы обсуждали вполне свободно.
Уильямс выглядел лет на пятьдесят, и было известно, что он слишком
жесток даже для "зеленых беретов", а это, если вдуматься, звучит жутковато.