"О Галиче - Другие. Статьи" - читать интересную книгу автора

находился магнитофон, который Галич недавно от кого-то получил".
Оказывается, магнитофон, а не телевизор. То же самое сказала жена Галича
журналистам: "Меня не было дома. Когда я вошла, он лежал мертвый с проводом
в руках. Он был так счастлив, когда купил всю эту американскую аппаратуру,
которую прислали из США: и магнитофон, и проигрыватель... И она его
погубила..."
И еще. Уж очень настойчиво американские источники в сообщениях о смерти
Галича педалировали на "несчастный случай", уж очень усердно оплакивали его
господа Рональде, Ралис и Ризер...
Впрочем, мы ничего не утверждаем. Видимо, об истинных причинах гибели
Галича лучше осведомлены мистер Рональде, мистер Ралис и мистер Ризер. Они
все же сидят на двух креслах... Для нас ясно лишь одно. Человек, изменивший
своей Родине, становится предателем. А предатель - он везде предатель. И
когда оказывается не нужен, от него стараются избавиться, как от загнанной
лошади. Кстати, в этом смысле, видимо, надо трактовать и предостережение
Матфея в святом благовествовании.

Неделя. 1978. э 16


Вл. Волин

ОН ВЫШЕЛ НА ПЛОЩАДЬ

Вспоминая и перечитывая Галича

Судьба не часто бывает щедра на дорогие подарки. Но иногда это все же
происходит. В моей жизни таким драгоценным и ничем не заслуженным даром
стали встречи с Александром Галичем.
Первое знакомство было заочным и, естественно, односторонним. Начало
60-х. В маленькой комнате Дома творчества писателей в Малеевке собралось
несколько человек, из которых сейчас помню только прекрасного прозаика И.
Грекову (она же ученый-математик, доктор технических наук Елена Сергеевна
Вентцель), чьи удивительные повести "За проходной" и "Дамский мастер" были
тогда у всех на устах. Любимый мною пародист Александр Борисович Раскин
принес магнитофон "Яуза" и обычную 250-метровую кассету. Заперли дверь,
включили негромкий звук. Для большинства собравшихся впервые прозвучали
знаменитые ныне "Леночка" и "Ошибка", "Уходят мои друзья" и "Заклинание",
"Красный треугольник" и "Облака" - два десятка песен, не похожих ни на что
слышанное ранее. Раскин кратко комментировал, но и без того было ясно, что
мы слышим нечто необычное, смешное и страшное одновременно.
А вскоре, тоже на отдыхе, познакомился и с самим автором. К тому
времени я уже знал все его песни назубок, переписывал, печатал на машинке
крамольные тексты и пел их тайком под гитару друзьям и знакомым.
Я, как и многие, был влюблен и в самого Галича, и в его творчество.
Ходил за ним по пятам и с педантичностью маньяка и адепта пытался разложить
по полочкам, по рубрикам все созданные им песни. Александр Аркадьевич только
посмеивался и называл меня галичеведом. А я составлял каталоги и приходил в
отчаяние, когда он изменял отдельные слова, целые куплеты и даже мелодии.
Иногда на этих интимных концертах, если мне казалось, что он уставал,