"Мария Галина. Дагор" - читать интересную книгу автора

- Что он там делает? - спросил отец Игнасио?
- Исследует город, конечно, - сказал юноша, - у него блокнот, и он
делает зарисовки, и копирует надписи на стенах, и еще... отец Игнасио, я вас
умоляю, поговорите с Элейной. Она сердится на меня...
- Это пройдет, - сказал отец Игнасио, - насколько я знаю молодых
женщин, это пройдет. Идите, Арчи, помогите Топмпсону. Он там, кажется,
собрался ловить рыбу...


*

Аттертон вернулся, когда начало темнеть, и озеро вновь замерцало
расплавленным густым золотом. Куртка его была плотно застегнута на груди,
полевая сумка тяжело колотила по бедру.
- Элейна! - в свою очередь крикнул он торжествующе. Потом, оглядев
пустой берег, сокрушенно сказал:
- Она даже не вышла меня встретить.
- Ее можно понять, - сухо сказал отец Игнасио.
- Никто не вышел. - радость покидала лицо Аттертона, лицо его словно
выцветало и темнело, по мере того, как меркло пляшущее на воде алое
солнце. - Кроме вас.
- Да, - согласился священник, - Они теперь будут сторониться вас...
какое-то время.
Пока не привыкнут, со скрытой иронией подумал он, к Арчи-то они
привыкли.
- Как прокаженного? - горько спросил Аттертон.
- Да...
- И Элейна?
- Она тем более, я полагаю.
- Но я... - он запнулся. Потом продолжил, - Это же и ради нее. Ради
нас. Это дело всей моей жизни, а она всегда разделяла со мной все. Она -
замечательная женщина.
В его голосе слышались не свойственные ему прежде интонации, взывающие
к сочувствию и пониманию, - у Арчи он уже слышал такие. Странно, подумал он,
а вслух спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- Неплохо, - удивленно сказал Аттертон, - вы знаете... я не представлял
себе... я думал, это будет... омерзительно, ужасно... но я словно... у меня
прибавилось сил. Нет, не могу описать! Но что я, вы только взгляните сюда!
Он сбросил с плеча ремень полевой сумки и опрокинул ее на песок.
Блокнот, выпавший из нее, затрепетал листами, точно белая ночная бабочка.
- Все это я нашел там!
Тончайшие, как лепестки, золотые маски с эмалевыми глазами; геммы с
вырезанными на гладкой поверхности незнакомыми письменами; спирали из
слоновой кости, хрупкие, словно спинки насекомых. Отец Игнасио присел на
корточки, осторожно коснулся лазурных крылышек золотой стрекозы с рубиновыми
фасеточными глазами.
- И это еще не все... там...
Он задохнулся.
- Это не поддается описанию!