"Мария Галина. В плавнях" - читать интересную книгу автора

- Голодающим рабочим.
- У нас нет зерна, - сказала она. - Только чтобы самим прокормиться. И
еще на сев. Если отдать все, что же мы будем делать весной?
- Но в городе голодают, - сказал он возмущенно. - А у вас типично
кулацкая психология. Не сознаете серьезности момента.
Он взмахнул рукой, но тут же поморщился и уронил ладонь.
- Это ты ничего не розумиешь, - сказала она сердито. - Ты и не работал
по-настоящему никогда. Вон какие пальцы белые. Ты кем в городе был?
- Наборщиком.
- Это что такое? - Она прыснула в кулак, непонятное слово показалось ей
смешным.
- Ну, буквы. Есть специальная рама, туда ставят буквы. Надо, чтобы
быстро. Они из свинца. Свинец вредный.
- У нас грузила из свинца, - сказала она. - И ничего они не вредные. А
зачем буквы?
- Чтобы печатать книжки. Газеты.
- Зачем нужно так много книг? Вы что, городские, все время читаете?
- Есть буржуазная литература, - сказал он непонятное, - а есть наша.
Пролетарская. Я печатал прокламации. И статьи товарища Троцкого. А ты вообще
умеешь читать?
- Нет. - Она удивилась. - Зачем? Отец Йожка умеет читать. И писать. Ему
положено.
- Ну вот, у него есть печатная книга...
- Вовсе нет. У него писаная книга. Так и называется - Писание. Потому
что от руки писано.
- Вы тут какие-то совсем отсталые, - сказал он. - Я видел, у тебя в
хате в красном углу сплошное мракобесие.
- У нас нет никаких бесов, - обиделась она. - У нас святые висят.
Святой Николай, и Прасковья, и святой Христофор... Пойдем, пойдем, я тебе
покажу.
Она взяла его за здоровую руку и потащила к дому. Он вежливо вытер ноги
о половичок, но мама, которая месила тесто, все равно поглядела на него
неодобрительно и поджала губы. Под иконами теплилась лампадка, а над святой
Прасковьей висело расшитое полотенце, все как положено.
- Это и есть мракобесие, - сказал он укоризненно, уже когда вышел на
крыльцо. - Один обман. Поповщина. Иконы - это и есть мракобесие. Как можно
молиться человеку с собачьей головой?
Она торопливо перекрестилась.
- Это же святой Христофор. Он псоглавец. Они живут там, далеко на
севере, там холод и вечная ночь и поземка свищет... И они дикий народ,
псоглавцы, и свирепые до ужаса, а святой Христофор был самым из них
свирепым, а потом встретился ему на пути Христос в образе младенца, и святой
Христофор сжалился над ним и перенес его через ручей, и постигло его Божье
слово...
- Я ж говорю, бабьи сказки, - презрительно сказал он.
- Ты просто не знаешь.
- Знаю. - И сухо добавил: - Мой отец был попом. Священником.
- А ты с ним не ладишь, ага?
Он промолчал, и ей стало его жалко.
Приближался Яблочный Спас, и повсюду летали тяжелые одурелые пчелы.