"Марина Галкина. Одна на краю света " - читать интересную книгу автора

реального представления о ее характере! На самом деле здесь столько проток,
столько отмелей! Удивительно, как я еще ориентируюсь?
В накомарнике нельзя приложить бинокль к глазам. А ветер к вечеру уже
стал стихать и надежды на то, что его редкие порывы отгонят от меня серую
тучу кровососов, совершенно не было. Чтобы более детально обозреть
местность, пришлось разводить костерок. Но как трудно его развести, когда
руки постоянно облепляют комары! В те несколько мгновений, когда подносишь
спичку к веточкам и нужно немного подождать, не шевеля пальцами, пока
займется пламя, успеваешь получить изрядную порцию укусов. Но какое счастье
потом умыть руки комарами, засунуть их в дым, снять вуаль накомарника с глаз
и свободно вздохнуть в дыму!
Увидела впереди избушку и горку, за которой уже течет Гачгагыргываам.
Спустилась вниз и поняла, что устала. Встала на этом бережку на ночлег.
Сильно разболелись потрескавшиеся пальцы. Не пойму, отчего это. Хуже всего,
что трещинки есть даже на подушечках пальцев, поэтому мелкие манипуляции -
завязывание гермомешка, например, или даже затягивание веревки капюшона
спальника - доставляют неприятности. Днем, когда идешь, пальцы болят, только
когда первый раз намокают, а потом уже, вроде, и забываешь про них.
Напротив меня, на быстротоке, появляются круги от всплесков рыбы.
Попробовала забросить блесну, но даже инерционную катушку спиннинга больно
тормозить разболевшимися пальцами. Откладываю это занятие на потом. Доедаю
остатки хлеба с уже поднадоевшим маргарином. Раз пока нет рыбы, нужно скорее
избавиться от этих громоздких съедобных вещей. Но ем без особого аппетита.
Интересно, когда же придет настоящий голод? Наверное, все-таки еще волнуюсь,
как пойдется дальше, сбудутся ли предсказания дедушки Петрова о
Гачгагыргывааме.
Небо ясное. Ставлю лишь одну палатку. Недалеко курлычат журавли. Их
крики ассоциируются у меня с осенью. Неужели лето уже кончается?
На следующий день дохожу до избушки. Она стоит посреди открытой ровной
тундры, подходящей прямо к реке, не заслоненной кустами, постоянно
сопровождавшими реку раньше. Над земляным обрывом берега. Видны старые следы
вездеходов. Изба эта - просто балок из досок, видимо, привезенный сюда на
тракторном прицепе. Нахожу в ней два настоящих расколотых полена и на одном
из них гвоздем выцарапываю: МАРИНА 31 ИЮЛЯ. Так, для порядка, чтоб знали
люди, если что случится со мной, что сюда я дошла точно.
Как потом оказалось, осенью в избу приехал дедушка Петров, нашел эту
увесистую записочку, привез с собой в Канчалан, уведомил о ней семейство
Гуриных и хранил как реликвию!
После избы на реке начался крутой перекат. Самый крутой из всех,
встречавшихся до этого. Понятно, почему изба стоит в таком месте: наверное,
дальше на моторке подняться очень нелегко.
Здесь я в который раз попала в такую ситуацию, когда стартовать на
перечаливание мне пришлось с островка протоки. Прошла по воде переката,
чувствую: вода сбивает с ног, над коленями буруны. Пытаюсь, как обычно сесть
в каяк, но ничего не получается. Носом вверх по течению в каяк не залезть,
его не удержать в таком положении на струе. Пока закидываю одну ногу в очко,
каяк мгновенно начинает разворачивать боком, наваливать на камешки. Во
избежание переворота проворно выскакиваю и, отпустив руку от очка, хватаю
каяк за хвост. Описав дугу, он разворачивается по течению. Краем глаза
смотрю назад, с высоты горки переката оценивая ситуацию. Да, жалко, впервые