"Марина Галкина. Одна на краю света " - читать интересную книгу автора

разберу каяк и пронесу в рюкзаке, заключаю я. А сейчас задача - дойти до
водораздела, а лучше до места, откуда уже можно плыть.
Рельеф окружающей местности был сложнее, чем на моей
"пятикилометровке". Ориентируюсь, примерно предполагаю, куда мне идти. Вижу:
здесь распадочек, тут. Их гораздо больше, чем отмечено на карте, по какому
идти? Моя безымянная речушка должна вытекать из небольшого озерка.
Прикидываю, надо идти, вроде, сюда. Выхожу за перегиб склона. "Да!
Действительно озеро! Неужели оно? То или не то?" - гадаю я, идя вдоль
заболоченного тундрового берега. Небольшое, такое не должно быть отмечено на
карте, но так хочется, чтоб уж было оно. За озером снова уходит распадок
налево и вниз. Смотрю на компас, нет, мне все же нужно прямо. Вокруг
небольшие тундровые увалы, каменистые склоны высоких горок. Переваливаю
отрожек, иду вверх, снова вниз. Может, я уже прошла перевал, может, он
неярко выраженный, состоит из нескольких взлетов и падений? С кем поделиться
сомнениями?
Но за следующим увалом вижу водную гладь, стиснутую крутыми склонами
щебенистых осыпных гор, и понимаю, что это именно то самое длинное
перевальное озеро, помеченное на моей карте. Метров 300 длиной, оно лежало в
седловинке между вершинами. Траверсирую осыпающийся берег-склон, подхожу к
его дальнему концу. За озером начинается крутое понижение.
Я, наконец, точно определяю свое местонахождение. Да. Действительно,
впереди как на ладони я вижу тот самый отрог хребта, который огибает моя
речушка, узенький ручеек, вытекающий из озера. И я могу либо огибать этот
отрожек по ручью, либо переваливать его через пологую седловину, срезая путь
к среднему течению ручейка, поближе к Бараньему озеру. Выбираю второй
вариант и "сваливаю" вниз через кусты и кочки тундрового склона.
Последний подъем, взлет к седловине по утрамбованному щебнистому
склону - и я на вершине восхищаюсь провалом лежащей подо мной долины. Какая
красота! Она напоминает долину Чулышмана перед впадением в Телецкое озеро на
Алтае в миниатюре. Крутые склоны гор, градусов под 45, и внизу совершенно
плоская зеленая долина, стиснутая этими отвесами. Она плоская на протяжении
нескольких километров, и по ней, выписывая многочисленные меандры, петляет
мой ручей. Два таинственных темных озерка, окруженных валом светлых
известковых пород, словно кратеры вспученных из мерзлоты горок, немного
возвышаются над ровным тундровым ковром. Вся долина заболоченная, и ручей,
текущий по ней, был не обычный, не галечный, не растекающийся на рукава, а
довольно узкий, с торфяными берегами. Мне стало понятно, что сплавляться по
ручью нет никакого смысла.
На крутых склонах-бортах долины темными пятнами выделяются заросли
кудрявых ольховых кустов. А сама долина вся безлесная. И лишь у небольшого
озерка в ее центре - рассеянная группка круглых ольховых крон. Это
однозначное место для ночлега! По глади озера разводит круги какая-то
живность. Что может водиться в этом неглубоком, явно промерзающем до дна
водоеме?
Чуть захожу за склон и вижу вдали гладь Бараньего озера, лежащего в
чаше ближних гор. А за ним синеющие остроконечные горы далекого хребта
Пекульней, возвышающегося уже за Танюрером.
На спуске меня атакуют комары, ветер стихает. А я атакую морошку,
впервые на пути мне встретились ее спелые ягоды. Ставлю тент в оазисе
кудрявых низкорослых ольховых кустов. Ручей здесь настолько узок, что его