"Иштван Галл. Первоапрельский дурак " - читать интересную книгу автора

А затем каждому поочередно жмет руку.
Ближе всех к нему стоит лакей, но тот никак не может взять в толк, чего
от него хочет барин, и господину Миклошу самому приходится хватать его руку.
Дворецкий недоволен тем, что не его очередь наступила вслед за Мили,
но, коли уж так случилось, он не подает виду, а, напротив, тотчас
принимается наводить порядок, чтобы все по одному выстраивались в очередь,
не создавая вокруг барина толкучку.
Одна из горничных взвизгивает от восторга.
Другая в ужасе и смятении чуть не хлопается в обморок.
Толстая кухарка обтирает руку фартуком, но мощная пятерня ее все равно
остается жирной на ощупь.
Судомойки, по счастью, решаются протянуть хозяину лишь кончики пальцев.
Выездной кучер, не торопясь, уверенно бормочет: "Храни вас бог, ваше
высокоблагородие господин депутат!" - поскольку однажды в предвыборную
кампанию ему довелось принять участие в подобной церемонии.
Старик, дворовый работник, ошеломленно разглядывает свою желтую, в
бугристых мозолях ладонь: неужто этакую страсть протягивать барину? Ну да
ведь никакой другой руки не находится под рукою.
Садовник Мухаи читает во взгляде господина Миклоша напоминание: "Разве
я не говорил, Иштван, что нам надо держаться сообща?"
Шофер, пятясь задом, пытается исчезнуть с хозяйских глаз долой: его
мучает совесть за сделанное нилашистам признание.
Наконец доходит черед и до иностранных солдат (теперь уже не
пленников!); они единственные из присутствующих находят смысл в этих
рукопожатиях: не иначе как с ними решили распрощаться.
Даже Мили чувствует себя растроганной, а уж чего только ей не довелось
пережить, так что она привыкла держать сердце на запоре.
- Что прикажете подать, господин Миклош? - спрашивает она, часто
моргая. - И полдничать вы не пополдничали, и до ужина дело не дошло.
Ради распоряжается, чтобы все были накормлены и питьем не обойдены:
припасов в погребах не жалеть, пусть сегодняшний день станет памятным!

* * *

После празднества персидский - размером семь на восемь метров - ковер в
кабинете напоминает широкую полосу на деревенских околицах, именуемую в
просторечии скотным выгоном.
Простой люд устремился пировать в буфетную и на кухню, а господа
остались одни и приступили к наспех поданному ужину (холодное мясо и
шампанское).
Господин Миклош тянется с бокалом к адвокату Аготаи:
- Я еще не успел поблагодарить тебя за то, что ты не отпустил Анну
одну.
Аготаи поправляет очки, без этого рефлекторного движения он и рта
раскрыть не может: лицо у него худющее, маленькое, с кулачок, - и впрямь не
человек, а очки ходячие.
- Не стоит благодарности, иначе поступить я и не мог! - произносит он
пронзительно-визгливым голосом. Барышня прибежала к нему ни жива ни мертва
от страха, а когда рассказала, в какую передрягу они попали, адвокат тоже
вынужден был констатировать, что причины для опасений имелись бы, если бы...