"Марк Лазаревич Галлай. Избранное в двух томах, том 1 " - читать интересную книгу автора

Галлай поведал о своем времени, о своем поколении. В его книгах запечатлен
облик этого поколения, выстоявшего в жестоких испытаниях Великой
Отечественной войны и сурового мирного времени, запечатлена грудная и
высокая судьба этого поколения.
Л. Лазарев

Памяти моих родителей Зинаиды Александровны Галлай
и Лазаря Моисеевича Галлая

От автора

Книги, лежащие сейчас перед вами, написаны в разные годы - пятнадцать,
двадцать, даже тридцать лет назад. Перечитывая их сегодня, видишь, сколь
многое с тех пор изменилось. Другой стала авиационная да и космическая
техника. Многие из невыдуманных персонажей, населяющих эти книги, отошли от
активной деятельности, а некоторые, к несчастью, вовсе ушли из жизни.
И все же автор решил ничего не менять, оставить все как было. Потому
что неизменным осталось главное: авторская оценка людей и событий, его
жизненные воззрения, гражданская позиция, то есть то, что он более всего
хотел донести до умов и душ читателей. Ну и, конечно, исторические факты
остались историческими фактами - против них время бессильно.
Поэтому, готовя текст к этому изданию, автор ограничился несколькими
дополнительными вставными замечаниями, отражающими реалии наших дней, да
восстановил немногие абзацы повествования и имена действующих лиц,
публикация которых ранее ограничивалась так называемыми цензурными
соображениями.
Все, что вы прочтете в этих книгах, - правда.
Во всяком случае, автор, строго следуя законам жанра, нигде не прибегал
к вымыслу (или, как его иногда деликатно называют, домыслу) намеренно. Так
что, если внимательный читатель обнаружит в тексте какую-нибудь неточность
или ошибку, пусть знает, что это - именно ошибка, а не намеренное
отступление от истины, и автор с признательностью примет указание на нее.


14

Через невидимые барьеры

НАЧАЛО НАЧАЛ

Что ж, Галлай, летать ты не умеешь, - сказал Козлов.
И свет померк в моих глазах. Выбравшись из кабины маленького
двухместного учебного самолета У-2, я совсем уж было приготовился к тому,
чтобы с должной скромностью и достоинством выслушать если не восторги, то,
во всяком случае, слова одобрения. Не зря же, в конце концов, числился я в
аэроклубе отличником. Даже портрет мой на Красной доске висел. И вдруг: "Не
умеешь..." Я был чистосердечно убежден тогда, что умею летать. Не имел на
сей счет ни малейших сомнений.
И в этот полет, которого так ждал и от которого для меня столь многое