"Франсиско Гальван. Изумруды Кортеса " - читать интересную книгу автора

смывают, чем и объясняется ужасающая вонь, по которой можно издалека угадать
местоположение ку. Обряд завершается поеданием трупа, причем куски
распределяются между участниками ритуала в зависимости от их знатности. Если
присутствует король, которого они величают тлатоани, то он берет себе лучшие
куски, затем выделяется часть тому воину, который добыл жертву - ведь в
большинстве случаев ею становятся пленники, захваченные на войне. Все
прочие, не гнушаясь, поедают оставшееся, прямо здесь же бросая объедки и
кости.
Представшая перед нами картина пробудила во мне воспоминания об осаде
Мехико. Тогда мы каждый день выходили прочесывать окрестные дороги,
добираясь даже до рыночной площади, называемой тиангиз, и во время этих
рейдов убивали множество индейцев, однако перед наступлением темноты
вынуждены были покидать опасные места. Мы отступали к лагерю, двигаясь по
тем же дорогам, и это отступление было самой рискованной частью операции -
мешики подкарауливали нас, и каждый день мы теряли по несколько человек,
которых им удавалось захватить в плен. Когда наступала ночь, начинались
кровавые жертвоприношения, и сердца у нас разрывались от криков наших
товарищей, которых тащили к алтарю, сооруженному на теокальи - огромной
пирамиде, на вершине которой находилось ку, - к нему вела лестница в
несколько сотен ступеней. Порой из нашего лагеря мы не только слышали вопли
пленников, но и видели их самих, освещенных пламенем костров, которые
разжигали жрецы, чтобы жарить на них куски жертвенного мяса.
Первым испанцем, которого постигла такая участь, стал бискаец Андрес
Агиррего мескорта, одаренный юноша, - эту утрату мы тяжело переживали. Его
фамильное прозвание давало друзьям повод для нескончаемых шуток. Они
уверяли, что не стоило пересекать океан в поисках непроизносимых имен,
которыми отличаются мешики. Он отвечал им в том же духе:
- Вот что я вам скажу, досточтимые сеньоры: в отличие от вас, я и
впрямь горжусь своим происхождением, поскольку моя фамилия состоит из
фамилий отца, матери и деда (славные семьи Агирре, Гомес и Корта), и,
честное слово, будь мой язык попроворнее, я бы приплел к ней еще и
прапрадедов.
У подножия теокальи глазам открывалось жуткое зрелище - тысячи черепов,
расставленных в строгом порядке, так что издали все это могло показаться
стеной дома, который прилепился к основанию пирамиды. Некоторые испанцы
умудрились даже подсчитать количество этих черепов и уверяли, что их ровно
сто тридцать шесть тысяч. Их насаживали на шесты, протыкая виски, так что
черепа, казалось, смотрели на вас своими пустыми глазницами. Сейчас вместо
мерзких идолов, которым прежде поклонялись туземцы, в этом ку находится
образ Пресвятой Девы с Младенцем и искусно сделанный деревянный крест.
У самой двери обнаруженного нами ку стоял Эредиа по кличке Старикан,
хромой, скрюченный и такой уродливый, что Кортес подумывал выдать его за
идола, которому могли бы поклоняться индейцы. Этот самый Эредиа отпустил
шутку, которая многим показалась весьма неуместной:
- Жаль Красавчика! Не слишком-то изящный у тебя вид, да и мордашка
стала поплоше - не то что в былые времена!
Гонсало де Сандоваль сурово осадил шутника, который позволил себе это
неподобающее христианину высказывание об усопшем, хотя, по правде говоря,
при жизни наш покойник и впрямь чересчур много вертелся у зеркала, словно
был не мужчиной, а кокетливой девицей.