"Франсиско Гальван. Изумруды Кортеса " - читать интересную книгу автора

десятков сраженных индейцев, а уцелевшие укрылись в теокальи - самом высоком
строении поселка. Бежавшие бросили беззащитных женщин и детей: они были так
уверены в том, что нападавшим наверх не добраться, что даже не позаботились
заранее об их безопасности.
Подойдя к теокальи, Альварадо объявил, что он обещает сохранить
мятежникам жизнь в случае, если они немедленно выдадут беглецов,
разыскиваемых за убийство.
- Если вы не отдадите мне индейца, которого зовут Сикотепеком, и его
шайку, то ваши женщины будут убиты, а дети проданы в рабство! Потом я
покончу с вами, и от вашего поселка не останется камня на камне! - угрожающе
прокричал Тонатиу.
Перепуганные касики, засевшие в ку наверху теокальи, немного помедлив,
решились принять условия испанцев. Сикотепека и дюжину его сообщников
разоружили и, связав их по рукам и ногам, передали испанцам вместе со всем
тем, что осталось от несчастных Кастильо. Альварадо выполнил обещание и
покинул селение без лишних жертв и разрушений. Пленников спустили со скалы
на веревках - Альварадо не рискнул освободить их от пут, чтобы они не
учинили еще какую-нибудь каверзу, поскольку эти бунтовщики были очень
смелыми и хитрыми.
Альварадо доставил пойманных в Койоакан с колодками на шее, чтобы все
убедились в суровости и неумолимости королевского правосудия, которое, с тех
пор как Кортес занял Мехико, не оставляло без наказания ни одно
преступление, совершенное индейцами или христианами.
Велика была радость Кортеса, когда виновные в ужасных преступлениях -
убийстве, дьяволопоклонстве, человеческих жертвоприношениях и каннибализме -
оказались наконец за решеткой.
Двое суток провели заключенные в подземелье дворца в Койоакане.
Сикотепек, с которого не снимали ножные кандалы, содержался отдельно от его
сообщников. На третий день индеец предстал перед Кортесом. По правую руку от
конкистадора находился брат Ольмедо, а по левую - Херонимо де Агиляр,
испанец, которого Кортес выкупил у индейцев в Юкатане. Именно он обучил
донью Марину испанскому и, в свою очередь, научился от нее местному наречию
нагуа.
Губернатор сообщил Сикотепеку, что за убийство троих испанцев его
надлежит приговорить к повешению, и осведомился, что тот имеет сказать в
свою защиту.
Индеец, чьи руки и ноги были закованы в кандалы, выслушал Херонимо де
Агиляра, который переводил ему слова Кортеса, и ответствовал с надменным
видом, подобающим разве что особе королевской крови:
- Эти испанцы были просто гнусные шакалы. Они убили моего отца и брата,
разорили мой дом, за что по закону моего народа они заслуживали смерти. Я
казнил их, и казнил справедливо.
- Если это действительно так, то они подлежали королевскому суду,
который единственный вправе был решать их участь, но они ни в коем случае не
должны были становиться жертвами самосуда языческих жрецов.
- Убийц моего отца и брата следовало судить по законам мешиков, а не по
законам христиан. Законы христиан никуда не годятся. По законам мешиков, я и
мои друзья, отомстив за убитых родственников, стали героями, а по
христианскому закону за то же самое нас сочли разбойниками.
- Это верно: именно разбойниками, которые заслужили смертную казнь. Так