"За красными ставнями" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 17

В течение двух минут до сигнала «Время!», когда Г. М. давал указания боксерам, два человека в подвальной комнате мысленно повторяли: «Я больше не могу этого выносить!» Одной из них была Пола Бентли, а другим — Хуан Альварес.

Альварес так ослабел, что дважды едва не потерял сознание, но не подавал виду. Во время инструкций Г. М. его здоровая правая рука, державшая «уэбли», отодвинула рукав рубашки, чтобы он мог видеть циферблат своих часов.

Хотя его зрение было затуманено, Альварес видел секундную стрелку. Он почти перестал чувствовать боль. Ему повсюду мерещилось лицо Морин Холмс. Один раз он даже вообразил, что она находится здесь.

Альварес подозревал, что его легкое пострадало достаточно сильно, так как чувствовал при глотании вкус крови. Но каждый раз, когда он смотрел на Г. М., старик ободряюще кивал ему.

Поле Бентли, слушавшей инструкции Г. М., хотелось свернуться калачиком в углу, где ее никто бы не видел, и поплакать от души. В ушах у нее звучали жуткие слова Колльера: «Не вини меня, если я сломаю тебе челюсть, порву щеку или попорчу зрение…»

Пола боялась Колльера с тех пор, как впервые увидела его. В глубине души она не верила, что Билл сможет справиться с ним. Отойдя от Г. М. в свой угол, Билл увидел Полу. Они обменялись несколькими словами, и он поцеловал ей руку, как… как… Не важно. Она чувствовала, что он нервничает и в то же время радостно возбужден.

Колльер прокричал через ринг еще несколько угроз, напугавших Полу. Билл ответил, как и следовало ожидать. О Хуане Пола особенно не тревожилась. Ей казалось, что он не может быть тяжело ранен, когда она услышала его громкий четкий голос, объявивший начало поединка.

Билл начал приплясывать, вытянув левую руку и подняв правую. Пола знала, что его ботинки с грубыми подошвами не поскользнутся на цветастом ковре. Она хотела опустить голову, но не смогла.

Альварес, стоя неподалеку от ринга, переводил взгляд со своих часов на обоих боксеров. «Уэбли» в его правой руке был приподнят. Он видел ненависть, поблескивающую в глазах противников, словно лезвие ножа.

Колльер, набрав в грудь воздуха, попытался приплясывать, как его соперник. Только тогда он понял, что былая упругость ног исчезла. Пританцовывая, он бы выглядел глупо, а достоинство Г. В. Колльера не должно было страдать ни при каких обстоятельствах.

Вместо этого он двинулся вперед, прикрыв грудь левой рукой и опустив правую. Они встретились в центре ринга — Г. М. держался позади них. Билл постоянно двигался, а Колльер стоял, вращая обеими руками. Потом левые руки обоих рванулись вперед, отмеряя расстояние.

Билл метался то вправо, то влево, потом ударил сильным левым хуком в скулу Колльера. Почувствовав знакомый звон в голове, взбешенный Колльер ответил своим смертоносным правым кроссом. Но кулак прошел так далеко от цели, что Биллу даже не пришлось уворачиваться от него. В глазах Колльера мелькнуло озадаченное выражение.

Неужели, думал Альварес, самомнение не дает ему осознать, что его время уже позади? Нет! Это невероятно!

Билл снова ударил Колльера левой рукой в живот. Однако Колльер уже решил, что хватит дурачиться. Пора разделаться с этим парнем, у которого даже волос на груди нет! Он нанес Биллу два удара одновременно: левый хук в голову и прямой правый в ребра. Оба достигли цели.

— А-а! — радостно выдохнул Колльер, продолжая так быстро наносить удары, что Г. М. еле успевал следить за ними.

Билл, забыв все советы, устремился в ближний бой. «Нет! — мысленно крикнул Альварес, бросив взгляд на часы. — По крайней мере, используй правую руку!»

Пола, едва сознавая, что делает, поспешила вокруг штабеля ковров к Альваресу.

Один из ударов левой пришелся Биллу под ребра в опасной близости от солнечного сплетения. Правый кулак Колльера сильно ударил в область сердца. Хотя многие удары попадали поверх плеч Билла, а некоторые он парировал локтями или перчатками, Колльер продолжал молотить кулаками.

Свинг правой угодил Биллу в бровь над левым глазом. Следующий удар правой пришелся под тот же глаз, который через несколько минут почти полностью закрыла опухоль.

Пола, будучи не в силах видеть кровь Билла, прижалась лицом к ковру.

«Правая рука, Билл!» — беззвучно молила она.

Шаг за шагом Колльер теснил Билла, очевидно намереваясь сбросить его со штабеля правым кроссом. Билл яростно отбивался — от его левых хуков лицо Колльера распухло и покраснело. Но очевидно, не слишком полагаясь на свою выносливость, он берег правую руку.

Запах пота Колльера, близость его глаз и рук вызывали у Билла большее отвращение, чем кровь, стекающая с собственной левой брови. Он чуть не задохнулся, получив еще один удар под сердце. Движение левого плеча Колльера подсказало Биллу, что противник нанесет неудачный удар поверх плеча и может попасть в клинч.

Уперев обе перчатки в плечи Колльера, Билл изо всех сил толкнул его. Колльер отшатнулся и едва не упал. Отскочив вправо, Билл попытался отодвинуться назад фута на четыре к своему углу.

Но Колльер снова начал наступать, держа обе перчатки под подбородком и кривя губы в торжествующей усмешке. Его правая щека, красная и опухшая, выглядела так, словно вот-вот лопнет. Но Билл не мог этого видеть из-за слепящего пота на лице и крови, сочащейся из левой брови.

Правая рука Колльера нанесла Биллу прямой удар в голову, а левая — неподалеку от солнечного сплетения.

Билл пошатнулся и упал на одно колено.

Альварес, снова посмотрев на часы, простонал вслух.

Пола, открывшая один глаз, снова опустила лицо к ковру.

«По крайней мере, — думала она, — скоро все кончится. Билла больше не будут избивать — это самое главное. И все же… если только…»

Она вздрогнула, услышав противное хихиканье Колльера.

— Любители могут вынести только удар в голову, но не в тело. Они…

— Вот ваш нейтральный угол! — рявкнул сэр Генри Мерривейл, указывая на дальний угол штабеля по другую сторону от угла Колльера. — Отправитесь туда или будете ждать до Рождества, пока я начну считать?

Колльер собирался ухмыльнуться, но передумал и двинулся в свой угол, при этом оставаясь лицом к той стороне ринга, где Г. М., наклонившись над Биллом, стал считать. Проходя мимо Альвареса, Колльер поднимал и опускал руки.

«Господи! — подумал Альварес. — У этой свиньи руки устали к концу первой минуты первого раунда. Он выдыхается! Может быть, Биллу удастся…»

Пола, оторвав от ковра голову, смотрела на внушительный зад Г. М. и Билла, все еще стоящего на одном колене. Г. М. выкрикивал цифры и бормотал между ними слова. Пола слышала все.

— Один!.. Не валяйте дурака, сынок… Два!.. Во что это вы играете?.. Три!

Билл переводил дыхание. Когда он поднял голову, Г. М. увидел, что его глаза по-прежнему ясные, хотя один из них наполовину закрылся. Он испытывал сильную боль, но не утратил стойкости. Одной перчаткой он стер кровь с левого глаза, потом вытер ее о брюки.

— Я встану на счет «шесть», маэстро, — шепнул Билл. — Я выдержал его лучшие удары. Теперь посмотрим…

— Четыре!.. Этот хорек еще не использовал запрещенные удары… Пять!.. Хотите, чтобы я всадил в него полножа?.. Шесть!.. Но вам незачем…

Билл вскочил на ноги.

Колльер из дальнего угла сразу же двинулся вперед.

Когда Билл проходил мимо Полы, он выглядел скверно. Его ноги казались не вполне устойчивыми. Мавританская лампа демонстрировала еще одну струйку крови — над правой бровью, а багровый синяк слева увеличивался и распухал. Торс покрывали красные пятна. Левая рука безвольно повисла, правая с трудом поднималась…

— Сукин сын! — усмехнулся Колльер и молниеносно выбросил вперед правую перчатку, метя в синяк под левым глазом Билла.

Все произошло молниеносно, как будто Билл внезапно ожил.

Увернувшись от удара, он обрушил правый кулак на незащищенную сторону челюсти Колльера.

Это был самый сильный удар за всю схватку. Ноги Колльера подогнулись, голова дернулась, глаза заволокло пленкой, а перчатки молотили воздух. Билл тут же ударил его обеими руками — и допустил величайшую ошибку.

Впоследствии Альварес клялся, что Билл мог ударом двумя кулаками по голове сразу отправить противника в нокаут. Г. М. возражал — вероятно, не без оснований, — что атаку следовало начать с головы, а потом переместить вниз.

Но Билл не сделал ни того ни другого. Опустив голову, он нанес удар обоими кулаками в живот — самое слабое место Колльера. Перчатки двигались взад-вперед, как поршни. В отчаянии Колльер пытался заставить Билла выпрямиться, нанося рубящие апперкоты снизу.

Это ему не удалось, и он потерял голову. Его правая рука взметнулась кверху для запрещенного удара по затылку Билла.

Правая рука Альвареса, держащая тяжелый «уэбли» с взведенным курком, вытянулась вперед, целясь в плечо Колльеру. Раздался выстрел, скорее походящий на взрыв.

Из-за помутившегося зрения коменданта пуля не попала в Колльера, но наверняка угодила бы в лоб сэру Генри Мерривейлу, если бы тот не упал лицом вниз, как только увидел, что Альварес собирается стрелять. Испуганный и сильно избитый Колльер наконец запер Билла в клинче. Пуля попала в зеркало, рассыпав во все стороны осколки.

— Брек, вы оба! — заорал Г. М. и поднял руку, лежа на ковре. — Брек!

Но в команде не было нужды. Колльер нуждался в секундной передышке. Билл отскочил назад, но бой возобновился, едва Г. М. поднялся на ноги.

Колльер нанес свинг левой, а Билл — прямой удар правой, опередив противника на долю секунды, расплющив ему нос и блокировав свинг. Далее последовал левый хук в челюсть, заставивший Колльера пошатнуться.

Хуан Альварес наконец обрел дар речи.

— Давай! — крикнул он.

Пола Бентли выглядела наиболее странно. Когда она думала, что ее муж избит и искалечен, то не плакала и не произносила ни слова. Теперь же по ее лицу текли слезы, а с губ срывались бессвязные возгласы.

Четырьмя ударами Билл отбросил Колльера к другой стороне ринга. Видя, что правая щека противника разбита, Билл не стал ее трогать, а нанес три быстрых удара в живот, после чего отскочил в сторону.

Колльер упал лицом вниз, выпучив глаза, полные ненависти и изумления. Ненависть еще клокотала в нем, когда его тяжелое тело корчилось на ковре, пытаясь подняться.

Утратив возможность ориентироваться в пространстве, он откатился к краю штабеля. Кровь из носа заливала ему рот, оставив пятно на ковре. Ухмылка исчезла с лица, когда он рухнул вниз между сервантом и штабелем ковров, оставшись лежать неподвижно.

Пауза казалась бесконечной.

— Время! — крикнул Альварес, осторожно опустив левую руку. С такой же осторожностью он натянул предохранитель «уэбли» и бросил его на покрытый ковром пол.

Все происшедшее, включая промежуток после нокаута, заняло три минуты.

Билл, машинально вытирая перчаткой левый глаз, стоял на краю ринга и тупо смотрел вниз. Альварес украдкой отсалютовал ему, коснувшись рукой полей шляпы. Если бы Морин Холмс присутствовала там, она бы поняла значение слова, которое Г. М. применил к Альваресу в магазине портного. Альварес принадлежал к давно исчезнувшей породе испанских конкистадоров, презирающих раны, отказывающихся сдаться, возможно, неблагоразумных, но в то же время самых отчаянных бойцов на земле.

Альварес без всякой суеты начал слезать со стола.

Билл Бентли медленно повернулся от края ковра, как будто размышляя о сложной проблеме, и вернулся к середине штабеля, но его ноги подкосились, и он упал лицом вниз.

Вскрикнув, Пола сбросила шерстяное пальто; ее хрупкая фигурка в желтом свитере и черных слаксах метнулась к импровизированному рингу. Она попыталась перевернуть Билла на спину. Ее муж был не в обмороке, а просто усталым и избитым. Перевернувшись собственными силами, Билл закрыл глаза от света. Пола бросилась ему на грудь, что-то быстро шепча и одновременно всхлипывая, так что разобрать можно было в лучшем случае одно слово из десяти.

— Я же говорил тебе, что все будет в порядке, — пробормотал Билл, хлопая ее по спине окровавленной перчаткой.

Сэр Генри Мерривейл, стоя сзади и мрачно думая о личном оскорблении, случившемся, когда ему пришлось упасть на знаменитое брюхо, при обычных обстоятельствах охарактеризовал бы эту сцену как тошнотворное тисканье.

В просторной комнате все еще было тихо и пахло порохом после выстрелов. Однако спустя секунду обладающий острым слухом Г. М. резко повернулся к мавританской арке, ведущей в кривой, вымощенный плитками коридор, откуда появился Альварес.

Теперь по нему бесшумно шла арабская девушка в сером бурнусе с плоским квадратным верхом, похожим на шапку университетского профессора. Лицо под темными влажными глазами прикрывала чадра, украшенная черным кружевом. В руке она держала серебряный поднос с медным кувшином горячей воды, коробкой с хирургической марлей, пластырем, аптечными пузырьками, ножницами и другими предметами.

Поняв, что девушка исполняет миссию сестры милосердия, Г. М. посмотрел в другую сторону от ринга. Альварес, соскользнув на пол, сел, прислонившись спиной к стене и мечтательно покуривая сигарету.

— Послушайте! — обратился к нему великий человек тоном пристыженного утенка Доналда. — Я не, мог вам сказать, так как судил этот чертов боксерский матч, но кивал вам, хотя для вас это вряд ли что-то значило. Сынок, пуля не задела ваше легкое, иначе вы не могли бы говорить так громко. — Облегчив душу, Г. М. продолжал более строго: — Тем не менее у вас скверное внутреннее кровотечение. Вас отправят в больницу, как только я найду теле… Эй! Вы не слушаете меня? О чем вы думаете?

Альварес, глубоко затянувшись сигаретой, закашлялся, выпуская дым.

— Я думаю о рыцаре из Ла-Манчи, — с горечью ответил он. — О том, как он мечтал о великих подвигах, но все над ним смеялись.

— Вот как? Тогда позвольте задать вам вопрос, — сказал Г. М. — На чьей стороне были бы вы — тех ослов, которые смеялись над ним, или отважного старого Дон Кихота?

— Дело не совсем в этом. Даже его Дульсинея…

— Ну, вашу вы скоро увидите. Ради бога, перестаньте ныть! Могу я что-нибудь для вас сделать?

Правая рука Альвареса, подносившая сигарету ко рту, застыла в воздухе.

— Да, — кивнул он, выпрямившись. — Благодаря Биллу мы поймали Колльера без стрельбы. Колльер, будучи самодовольным болваном, полагал, что это место полно его людьми, а не моими. Я должен найти Переса, а сил у меня осталось не так много, как вам кажется. Пожалуйста, поднимитесь на штабель и несколько раз крикните «Перес!» так громко, как только можете. Я через минуту к вам присоединюсь — хочу поздравить его.

— Вы останетесь на прежнем месте, сынок. Понятно?

Несмотря на мешающее брюхо, Г. М. снова полез на штабель.

Билл лежал на спине в центре ковра, прикрыв рукой глаза. Его лицо распухло, однако более серьезными оказались ушибы на теле.

Пола яростно спорила по-французски с арабской девушкой, из-за чисто истерической ревности не позволяя ей притрагиваться к Биллу.

— Пожалуйста, мадам, — тихим приятным голосом умоляла девушка. — Я прошу вас потому, что у вас дрожат руки. Посмотрите на них. А теперь посмотрите сюда! Рана над бровью не широкая и не глубокая. — Плеснула вода. — Мы промоем ее и добавим антисептик, чтобы не было заражения…

— Ой! Полегче!

— Илия не сделает вам больно, сэр. — Арабская девушка говорила на почти безупречном французском; ее чадра шевелилась при каждом слове. — Теперь приклеим пластырь… — Щелкнули ножницы. — И смажем целебным лосьоном, чтобы уменьшить боль…

— Ладно. — Пола нехотя поднялась с колен.

Г. М. так громко завопил «Перес! Перес!», что его, вероятно, слышно было на улице. Пола, повернувшись и увидев его, зарыдала у него на плече.

Этого следовало ожидать. С Г. М. постоянно проделывали такое даже абсолютно незнакомые женщины. Но он снова был застигнут врасплох.

— Боже всемогущий! — простонал Г. М., подняв глаза к потолку и разводя руками, дабы все видели, что он не имеет к этому отношения. — Пожалейте старика, куколка! У меня кошмарное давление! Альварес нарочно пытался снести мне башку пулей 45-го калибра, и мне пришлось хлопнуться на живот, который…

Слова Полы звучали более-менее членораздельно, хотя могли озадачить постороннего. Она каялась в собственной злобе и несправедливости. Хотя Билл надевает этот нелепый плащ и коническую шляпу, возясь с автомобилем, и шокирует бедного старого мистера Сент-Джона, ругая на чем свет стоит Мильтона,[105] Троллопа[106] и Шоу, она очень любит его. Но пару раз ей в голову приходили нелояльные мысли, будто Билл недостаточно агрессивен. А он тем временем нокаутировал чемпионов мира, обводил вокруг пальца поджигателей войны и стучал кулаком по столу…

Альварес поднялся на штабель и подошел к Биллу, который сидел опустив голову. Арабская девушка смазывала лосьоном его грудь и плечи.

— Спасибо, старина.

Девушка, взяв у Альвареса сигарету и зажигалку, вставила сигарету в рот Билла, зажгла ее и вернула зажигалку. Ее темные глаза смотрели на Билла с нескрываемым восхищением, и можно было лишь радоваться, что Пола этого не видит.

— Это был великолепный бой, Билл.

— Нет. — Билл выпустил облачко дыма и покачал головой. — Ты знаешь, что это не так. Ты уложил бы его за полминуты.

— Тем не менее, — заметил Альварес, — я сегодня говорил Морин, что ты сможешь сделать это за один раунд.

— Этот тип настолько самоуверен, — сказал Билл, — что думал, будто может справиться с каждым. Конечно, в рубашке и пиджаке он казался натренированным. К тому же нас загипнотизировал отчет Марка Хэммонда.

Каждый раз, когда Билл собирался заговорить, арабская девушка вынимала сигарету у него изо рта. Билл сначала хмурился, потом улыбнулся.

— Впрочем, Марк вполне честен, — продолжал он. — Ему кажется, что любой американский боксер опасен до семидесяти лет. Но Колльера хватило только на сорок пять секунд — потом он выдохся. Хотя его удары по телу оказались тяжелее, чем я думал. — Билл поднял и обследовал свою правую руку. — Это мой единственный козырь. Колльер постоянно прикрывал подбородок левой рукой. Я с трудом выбрал момент.

В коридоре послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел невысокий коренастый мужчина в белых шлеме и поясе. Это был исполняющий обязанности коменданта Перес. Вскочив на штабель, он присел на корточки рядом с Альваресом.

— Вы ранены, комендант!.. — заговорил он по-испански.

— Это не важно. Мы поймали его, — ответил Альварес по-французски, чтобы его поняли все. — Эта свинья Колльер лежит на полу между коврами и сервантом. Мистер Бентли…

Смуглое лицо Переса осветила улыбка.

— Мы все видели, — сказал он. — Изумительный бокс! Месье Альварес, мы уже нашли фальшивое окно.

— Какое фальшивое окно?

— Разве полковник Дюрок не говорил вам о нем? Оно там. — Исполняющий обязанности коменданта кивнул в сторону арочного окна с красными стеклами слева от второго серванта, над которым на металлическом карнизе висели темно-красные халаты, кривой ятаган, кинжал в голубых ножнах и мавританский боевой молот. — Понимаете, — продолжал Перес, — прежде всего мы измерили ширину стены. Вроде бы она снаружи обращена к саду. Но стена оказалась слишком толстой, а на наружном окне шпингалет с неправильной стороны. Между стенами есть свободное пространство, по которому наш человек мог спуститься в канализационную трубу и сбежать. — Перес вздохнул. — К счастью, — добавил он, — ручка с этой стороны заржавела и с трудом поворачивается. И все же мы установили охрану снаружи. Слава Пресвятой Деве, она нам не понадобилась.

— Ну что, куколка? — мягко осведомился Г. М. — Вам полегчало?

Пола украдкой вытерла слезы и повернулась. Арабская девушка тут же прекратила втирать лосьон в грудь Билла, вынула у него изо рта сигарету и принялась собирать свои материалы.

— Я… прошу прощения, — тихо сказала Пола, опустив голову. — Я часто бываю глупой.

— Глупой? — отозвалась девушка, бросив быстрый взгляд на Билла. — Хорошо бы все женщины были такими глупыми, как вы, мадам.

— Меня зовут Пола Бентли. — Пола говорила по-французски, как и остальные. — А вас?

— Я Илия, — печально промолвила девушка, — жена Али.

Группа сразу насторожилась.

— Я здесь не только для того, — продолжала Илия, — чтобы позаботиться об этом пострадавшем джентльмене, но и чтобы умолять вас не отдавать Али и его четырех сообщников под суд Мендубии. Это очень справедливый суд, — добавила она, вздрогнув, — но они бы предпочли предстать перед самим Шайтаном. Я прошу об этом не потому, что люблю Али, — я его ненавижу, — а чтобы пролить бальзам на собственные раны. Вы очень добрый человек, — девушка внезапно устремила темные глаза на смущенного Г. М., — хотя будете отрицать это до последнего вздоха. Вы имеете огромное влияние на комиссара. Я клянусь, что Али всего четыре раза видел Колльера и ни разу — Железного Сундука.

Она опустила голову и скрестила руки на груди.

— Не знаю, что и сказать, — проворчал Г. М. — Вы можете это сделать?

— Трудность в том… — начал Альварес.

Но его прервали.

— Смотрите! — крикнул все еще сидящий на корточках Перес, указывая на красное окно.

Они вновь увидели человека, называвшего себя Грегором Вихокеном Колльером.

Он пришел в сознание быстрее, чем они думали, потихоньку подобрал с серванта пиджак и рубашку и надел их, а потом с трудом подполз, двигаясь за штабелем ковров, к окну.

Словно по волшебству, они увидели Колльера стоящим на подоконнике. Его левая рука вцепилась в скрытый под халатами карниз, а правая пыталась повернуть ржавую медную ручку, открывающую окно.

— Комендант, нам остается только одно, не так ли? — осведомился Перес.

— Да!

Покуда Колльер, стоя на фоне красных стекол как огромный белый слизняк, яростно дергал ручку, исполняющий обязанности коменданта махнул рукой в сторону левой стороны стены позади него.

— Гарсия! — скомандовал он.

В стене открылось на петлях потайное отверстие.

Та-та-та-та! — затарахтел автомат, посылая через комнату град пуль.

— Ложитесь! — крикнул Перес. — Приказываю всем лечь лицом вниз!

Пола и арабская девушка тут же выполнили указание. Даже сэр Генри Мерривейл снова плюхнулся на живот, в ущерб своему достоинству. Но Билл, находившийся за линией огня, остался сидеть. Альварес, приподнявшись на локте, и Перес, сидя на корточках, с отчаянием видели, что угол огня слишком широк, а повернуть автомат Гарсия не мог.

Пули рисовали вертикальную нисходящую линию отверстий в камне справа от окна, разбрасывая облака штукатурки, но разбив лишь одну стеклянную панель. Повернув окровавленное лицо, Колльер ухмыльнулся и продолжил попытки открыть окно.

Рука Переса снова взметнулась, на сей раз в направлении правой стороны стены сзади. Открылось еще одно потайное отверстие, и затарахтел второй автомат.

Теперь угол был верным. Первая же пуля угодила в правый бок Колльера, почти отбросив его от окна. Он ухватился правой рукой за карниз, а левой вцепился в ручку. Халаты и кинжал закачались. Ятаган ударился о стекло и отлетел назад, упав на ковер.

Одежда Колльера развевалась от града пуль, последняя из которых пролетела в дюйме от головы Билла. Но ему наконец удалось повернуть ручку левой рукой и распахнуть окно.

Перес махнул рукой над головой, прокричав очередное имя.

Та-та-та — затарахтел третий автомат, к которому присоединился первый, со свежей обоймой. Мавританский молот сорвался с карниза и чисто случайно приземлился поперек ятагана. Изумленному взору Альвареса представился сверкающий на ковре рисунок серпа и молота.

Та-та-та-та… Две линии огня соединились в правой стороне спины Колльера. Отпустив карниз, он сорвался с подоконника и упал на ковер лицом вниз. Спустя мгновение Колльер дернулся в предсмертной агонии и застыл навсегда. На «серп и молот» хлынула кровь.