"Валерий Николаевич Ганичев. Росс непобедимый (Исторические повествования) " - читать интересную книгу автора

разбор прошений.
Как велика эта империя! Крошечное ее бывшее Ангальт-Цербстское
княжество научило быть внимательным ко всем сословиям и соседям. Не учтешь
чего-то, и нет княжества. На благо новой родины, империи, будет трудиться
она не покладая рук. А ее подданные, слуги и друзья будут служить ей и
преклоняться перед разумом и мудростью. Великое дело надо и вершить
по-великому...
Со страхом вспомнила, как в запыленном с дороги платье привезли ее и
под звон колоколов нарекли государыней. Все просто делается... А могли и
не одолеть... Где была бы нынче, в какой крепости? Зло подумала: надо или
погибнуть было с сумасшедшим, или спастись вместе с теми, кто хотел
избавиться от него, ее мужа Карла-Петра-Ульриха. Если бы он вел себя
благоразумнее, с ним ничего бы не случилось. А Карла-Петра-Ульриха, то
бишь Петра Федоровича, вывезли в Ропшу, немцем прозвали. А немка-то и
она... Но глупым потомкам пруссаков потакать не собирается. В этой стране
можно достичь цели, только когда уважаешь ее народ, ее дворян. А что
сделать, чтобы поверили?.. Надо дорогу дать всем, кто империю прославить и
возвеличить может воинской службой, наукой, торговлей, драмой, стройкой,
музыкой всякой. Находить их и ласкать надо, пусть в России знают, что
новая императрица русских людей блюдет и защищает. Чернь надо в узде
держать. Европу успокоить и утвердить в божественной благодати Мудрости,
Славы, Добродетели и Мира, снизошедших наконец на русский престол.
Сопровождающая ее Дашкова неучтиво перебивала ход мысли.
Сия дама очень есть умная, признавала Екатерина. Но своенравна и
непочтительна бывает. Заслуги переворота себе приписывает. Вот и недавно
стала уговаривать ее при всех ехать к статскому советнику и профессору
Михайле Ломоносову, хотя императрица и сама хотела любомудрие подчеркнуть
да и благосклонность показать к сему наиболее знаменитому мужу российской
науки. Нрав, правда, у него, говорят, нелегкий, но в науках силен. Об этом
ей сказал, отъезжая "на некоторое время в чужину", бывший ранее всесильным
Иван Иванович Шувалов.
Она знала, что Петр Великий посещал не только знатные ученые
общества, но и приватные дома людей, в науках и художествах искусных и
рачительных. Отставать не хотела.
Проехали мимо деревянной пристани.
- Чьи дома? - спросила императрица у Дашковой.
- Князей Щербатовых, Путятина, Тараканова. А этот самый большой -
Ломоносова.
Дом в два этажа с пятнадцатью окнами по фасаду выходил на Мойку.
Узорные ворота были заперты, пришлось заехать в малые. На подворье было
тихо, тонкие увитые плющом ворота открывали вид на заросшие зеленые аллеи,
бассейн, веселый фруктовый сад. У входа в дом засуетилась девка,
подхватила подол, убежала. С изумлением уставились на знатных дам два
русоволосых молодца с руками, до локтей заляпанными известью и глиной.
Выбежала взволнованная жена Ломоносова, закричала:
- Михель, Михель!
Екатерина властно подняла руку и, жестом отстранив ее, вошла в дом,
прошла прихожую и вступила в кабинет, в полутьме которого виден был
беспорядок. Оный создавался поставленными вроде бы для выставки, а потому
неуместными в квартире бирюзовыми чернильницами, ароматницами,