"Север Гансовский. Черный камень (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Подмосковье (на тещу), еще одна дачка с участком под Ялтой возле санатория
<Массандра> (на престарелую бабку), ковры фирмы <Фландерс>, магнитофоны
<Нешнл> и <Микадо>, гобелены <Бурбон>, мебельный гарнитур <Рамзес>. Шуркин
выхоленный, лощеный, от него пахнет дорогим французским одеколоном, и хоть
на чужих языках ни звука, ни единого слова, но больше похож на знатного
иностранца, чем любой на выбор из самых знатных иностранцев. На отвороте
английского пиджака у него непонятный элегантный значок, он отлично
разбирается в коньяках, курит <Герцеговину флор>, с чужими всегда
подозрителен и насторожен, за словом в карман не лезет, к нему ни с какой
стороны не подкопаешься. Академики в отчаянии, они готовы исследовать его
и по ночам. Но коммерческий директор эту мысль решительно отвергает - его
долг перед обществом ночью спать, чтобы утром являться в фирму свежим и
работоспособным. У кого-то возникает идея устроить Шуркину новую путевку
за рубеж, чтобы опять возникла необходимость в справке и рентгене.
Устраивают, но тут оказывается, что старая справка действительна в течение
года. Ничем директора не удается взять, <Феномен X> так нераскрытым и
зависает в науке...
Как вы сказали, на депутатскую комиссию?.. Да было, все было!
Вызывали, просили. Но он потребовал указать статью в гражданском или
уголовном кодексе, которая запрещала бы уклоняться от рентгена... Да нет,
не пугается он никакого разоблачения. Просто слышал, что частое
просвечивание вредно, и та ничтожная, неощутимая доля здоровья, которую он
потерял бы, поместившись еще разок под лучи, Шуркину ценней всех вместе
взятых интересов человечества. Короче говоря, он до сих пор загадка для
окружающих. Но не для меня...
Ну что ж, извольте. Но тогда давайте сядем... Вот сюда... Ночь
теплая, звезды светят.
Разрешите вам сказать, что сейчас я педагог. Семья. Жена не работает
- у нас трое. Преподаю рисование и черчение в школе, классный
руководитель, конечно, ну и еще кое-какие занятия. Официальных часов
двадцать четыре в неделю, так что зарплата до ста шестидесяти. И
представьте, хватает. В дополнительных доходах нужды не ощущаем, живем в
полном согласии с самими собой. Дети здоровы, каждый день наполнен делом,
какими-то событиями, и в общем, каждый приносит радость. Говорю о
зарплате, потому что была у меня эпоха, когда, если получалось шесть тысяч
в год, считал себя неудачником и лентяем. Вот десять еще куда ни шло.
Окончил я в свое время Суриковский институт живописи и здорово набил
руку на пейзажах. Под Левитана, но погрубее, с изрядной долей этакого
энергичного оптимизма. Помню, названия все почему-то получались
однотипные: <На просторе>, <На отдыхе>, еще там на чем-нибудь. Трава у
меня всегда зеленая, небо голубое. И брали мои просторы. Большие богатые
клубы, дворцы культуры, гостиницы-новостройки. Был даже сезон, когда на
ВДНХ целых четыре моих полотна по разным павильонам. До того
натренировался, за полмесяца способен был сделать картину три с половиной
на два, причем вполне профессиональную. Денег девать некуда, и вот с женой
хлопочем. В одной комнате хрустальная люстра за тысячу двести, в другую
давай за две. Знакомые цветной телевизор купили, мы уже побежали наводить
справки, не выпускают ли где экспериментальный объемный. Мастерскую себе
отгрохал со специальной кладовкой, где березовые дрова для действующего
камина. Ну, член Союза художников, естественно, непременный заседатель во