"Север Гансовский. Хозяин бухты (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Кто ее так? - спросил Мишель.
Бородатый папуас гордо посмотрел на нас. (Вообще папуасы не любят
растительности на лице, но у этого была черная густая борода.)
- Это хозяин.
- Какой хозяин?
И тут мы вспомнили о хозяине, о котором говорил папуас из Яранги.
- Это хозяин бухты, - сказал бородатый Петр. - Он может съесть и не
такую акулу. Он сожрет и ту, которая в три раза длиннее человека. Сожмет
лапами и выпьет кровь.
Папуас еще раз ткнул акулу ножом. Она шевельнулась, но уже совсем
слабо.
- А какой из себя хозяин? Он живет в воде?
- В воде. Он все, и он ничего. Сейчас он есть, а сейчас его нету. -
Петр помолчал и добавил: - Только один Петр не боится хозяина бухты. Петр
не боится ничего, кроме тюрьмы.
- Он большой, хозяин?
- Большой, как море. - Петр обвел рукой полуокружность.
- А ты можешь его показать?
- Петр все может.
Мы стали уговаривать Петра отправиться смотреть хозяина сейчас же, но
оказалось, что, во-первых, для этого нужна лодка, а во-вторых, к хозяину
безопасно приближаться только завтра. Почему именно завтра, Петр не
объяснил.
Потом папуас ушел, пообещав вечером принести еще одну раздавленную
акулу.
Мы вернулись на шхуну, приготовили аппарат для подводной съемки и
акваланги, а позже, к вечеру, отправились навестить голландца. Мы были
страшно возбуждены и всю дорогу рассуждали о том, как нам повезло и какая
это будет сенсация, если мы заснимем чудовище...
Месье, не знаю как кто, но я не люблю людей, которые ничему не
удивляются. Я просто испытываю боль, когда вижу такого человека. Мне
кажется, что своим равнодушием ко всему он старается оскорбить меня. Ведь
на свете есть множество удивительных вещей, не правда ли? В конце концов
удивительно даже то, что мы с вами живем. Что бьется сердце, что дышат
легкие, что мыслит мозг. Верно, а?
Белый человек, голландец, к которому мы пришли, нисколько не удивился
нашему появлению. Как будто все происходило где-нибудь на улице Богомолок
в Париже, а не в этом диком месте, где киноэкспедиции не было от самого
сотворения мира.
Возле сарая на обрубке железного дерева сидел здоровенный детина лет
сорока пяти в брюках и куртке цвета хаки. Впрочем, о цвете приходилось
лишь догадываться, так как под слоем грязи его было не разобрать. У детины
была рыжая борода и лысина, которую обрамлял венчик огненно-красных волос.
Огромные руки он свесил с колен. Взгляд у него был неприязненный.
Рядом, на маниоковом огороде, копалась молодая папуаска с угрюмым
темным лицом.
Когда мы с Мишелем подошли, детина даже не поднялся и только мрачно
посмотрел в нашу сторону.
Мы поздоровались, неловко помолчали, а затем спросили, не слышал ли
он о морском чудовище, которое обитает в этих краях, о хозяине.