"Север Гансовский. Побег (Повесть, фантастика) (репост полной версии)" - читать интересную книгу автора

силы природы, что человек, как, скажем, он сам, птицей пролетел над
бесчисленными сонмами веков. Молодцы, если вдуматься!
Пирамида росла, и наконец на шестиметровой высоте была прикреплена
последняя раковина. Странно выглядело море сверху. Далеко раскинулись
голубые и зеленые ровные пространства, коротенькие снизу волнишки
соединились в длинные извилистые валы, белый криль окаймлял
острова-отмели, как соль.
Выложенная ракушками передняя стена была уже неприступна для строителя
- он правильно делал, что инкрустировал ее постепенно. Стван спустился,
издали, присев на корточки, осмотрел свое творение. Оно высилось, словно
ассирийский храм "зиккурат", массивное, но не без изящества. Жаль было
оставлять его позади лишь вехой. Стван отдал пирамиде кусочек самого себя
и, как это бывает, получил взамен. Работа укрепила плечи, хватка ладоней
стала жесткой, как у плоскогубцев. И взгляд умнее - сам чувствовал.
С закатом лег у розово-блистающей стены. Утром поел и двинул на солнце.
За горизонтом ждали еще более жаркие страны, другие морские животные, и,
возможно, суши иных материков.
Он прошагал пять часов подряд. Иногда было так мелко, что едва
покрывало ступни, и на безбрежном просторе Стван чувствовал себя
Гулливером, собравшимся увести вражеский лилипутский флот. Перламутровая
гора осталась сзади золотым пятнышком, но все не было намека на берег
впереди.
Ничего, это еще не конец. Вернулся на отмель, похлопал пирамиду по
накаленному боку. Выспался, с восходом солнца опять пошагал, но в другом
направлении.
Несколько дней так выходил. Однажды начало вечера застало его
километрах в двадцати от песков. Вершина ракушечного конуса была только
искоркой - почти как блестки на волнах. Сделай еще единственный шаг и
потеряешь свой ориентир.
Здесь на весы легла возможность вернуться к отмелям или навсегда, быть
может, остаться в воде. А море всего по пояс.
- Надо рисковать. - Голос прозвучал хрипло, мужественно. Словно у
такого героя старинных фильмов, каким он всегда себя видел в мечтах. -
Буду идти до ночи. На мелком месте сяду, голову на колени.
И началось новое. Двигался иногда в воде до самого подбородка. Если
попадались большие глубины, обходил. Но в целом дно понижалось, и Стван
начал учиться плавать. Сначала по-собачьи, потом, вспомнив виденные
соревнования, - брассом. Попробовал дремать, неподвижно лежа.
Целый месяц прокатился - было понятно по фазам луны. Теперь уж не думал
о возвращении, тех изначальных песков никогда и не отыскать.
Механическое однообразие движения исключало мысли о постороннем и
вообще сложные мысли. Шаг, шаг, еще шаг... Помогаешь себе руками... Вот
слегка колеблет нежным цветным занавесом медуза, а вот под ногой
трилобит... Нет, еще не хочется есть. Рано... А вот тут поплывем.
Грудная клетка раздалась. Легкие вдыхали, словно два ведра.
Ночью на мягком ложе волн он спрашивал себя: а живу ли в качестве
личности? Может быть, не человек, а стал уже полурастением, как дрейфующий
анемон. Хотел уйти от людей и удалился так, что дальше действительно
некуда.
Шелестела в ушах вода, качался небосвод. Трудно было верить, что в