"Север Гансовский. Часть этого мира (Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море")" - читать интересную книгу автора

- Так странно. - Лэх оперся на парапет. - Иногда сверху отыщешь
какой-нибудь закоулок вдали, и кажется, будто там живут интересно, есть
что-то таинственное, сокровенное. А если спуститься, прийти, те же
подъезды, магазины, стены. И никакой таинственности, только, может быть,
секретность.
- Ничего, Лэх, не печалься. "Уверенность" нас выручит. Наверное, это
непохоже на богадельню. Да и какая богадельня, если тебе сорок семь, а я
на два года моложе?
- Понимаешь, я вот сейчас сообразил, в чем разница между "Уверенностью"
и другими системами. - Лэх повернулся к Роне. - Когда, например, человек
на поводке, то заплатил один раз определенную сумму, и тебе только
обеспечивают бодрость. Как ты оставшиеся деньги тратишь или новые
зарабатываешь, им все равно. Чем в жизни занимаешься, они и знать не
хотят. То ли в конторе, то ли с револьвером пьяного подстерегаешь за
углом. Можешь даже быть членом какой-нибудь ультралевой и бомбы
приклеивать к дверным ручкам. А "Уверенность" принципиально другое. Все
отдай до конца, что у тебя есть, и за это будешь удовлетворен, но так, как
они хотят, по их усмотрению. Причем "до конца дней". Вот главные слова.
Так что, если мы с тобой согласимся, себе уже не будем принадлежать, это
точно. Суверенитета нет.
- А когда мы принадлежали? И этот суверенитет - что он дает? Чувствуешь
ведь себя человеком, только когда с другим общаешься, вступаешь в
отношения. Но дома телевизор, в универмаге самообслуживание, в поликлинике
компьютер, на работу принимает машина, и там тоже машину обслуживаешь.
Людей кругом - трудно протолкнуться, но все они только прохожие, проезжие.
Перед толпой стоишь, как перед глухой стенкой. Когда ты уезжал ребят
проведать, я за две недели рта не раскрыла, чтобы слово произнести. Если
во мне есть что-нибудь человеческое, его показать-то некому. - Рона
вертела в руках желтый листок. - Одним словом, надо решать. А то последнее
проживем, и в "Уверенность" не с чем будет идти... Слушай, заметил, какая
особенность? Я вот этот листок растягиваю, а буквы остаются такими же, и
строчки не изгибаются. Как же они этого добились?.. На, возьми.
- Да, удивительно... Вот моя кабина.


Дорога пробивала его насквозь, как пуля навылет, - городишко тысяч на
пять жителей.
Чтобы попасть сюда, Лэх свернул с восьмирядной государственной трассы
на четырехрядную - ему пришлось на "переходке" сесть на шоферское сиденье
и самому взяться за руль. А оттуда на побитую бетонку вообще без осевой
линии. Но даже применительно к этому шоссе городок оказался не конечной, а
побочной целью. Бетонка не то чтобы втекала в него и растворялась, а так и
гнала себе дальше, выщербленная, корявая.
При всем том, а может быть, как раз из-за этого Лэх, едучи, оглядывался
по сторонам не без удовольствия. Вместе с восьмирядной трассой позади
остался опостылевший, неизменный всюду индустриально-технологический
пейзаж: эстакады, перекрещивающиеся в несколько слоев, стальные мачты и
дымоводы до горизонта, сплошные каменные ограды на километры, за которыми
неизвестность, гигантские устья вентиляционных шахт, корпуса полностью
автоматизированных заводов совсем без окон, неправдоподобно огромные чаши