"Север Гансовский. Винсент ван Гог ("Химия и жизнь", 1970, № 1-4) [АИ]" - читать интересную книгу автора

мастерской можно работать только с 11 до 3 часов, а это как раз самое
пустое в смысле света время суток. Респектабельное, но лишенное характера
и апатичное. Он же старается работать непосредственно с натуры. У него,
правда, нет мастерской, но будь она, он поступил бы так же.
Я жестом отверг пейзажи, и он перешел к портретам.
- Видите, - говорил он, - у нас часто пишут человеческое лицо так, что
краски, положенные на полотне, имеют примерно тот же цвет, что и тело.
Когда смотришь с близкого расстояния, получается правильно. Но если отойти
немного, лица делаются томительно плоскими. Я же работаю так, что вблизи
это кажется несколько неестественным - зеленовато-красный цвет,
желтовато-серый или вообще не поддающийся определению. Но вот отойдите
сейчас немножко в сторону, и вы почувствуете верность, независимость от
краски, воздух в картине и вибрирующий свет. Вот встаньте, пожалуйста.
Я встал, совершенно замороченный, и стукнулся башкой об потолок. Причем
довольно здорово.
Ван Гог забегал вокруг меня, извиняясь.
- Ну, хорошо, - сказал я, потирая ушибленное место, - а нет ли у вас
чего-нибудь поновее?
Странным образом этот удар меня подбодрил.
- Дайте мне какую-нибудь композицию. Покажите самое последнее.
Он задумался на миг.
- Да-да, сейчас. - Слазил снова под кровать и выпрямился с большим
пакетом в руках. - Вот это. Я собирался завтра послать ее брату в Париж. -
Он стал развертывать пакет, развернул и трепетно уставился на меня.
"Едоки картофеля", как всем известно, изображают просто едоков
картофеля и больше ничего. По тем своим временам я вообще не мог понять,
зачем рисуются такие вещи. Другое дело, когда художник воссоздает на
полотне хорошенькую брюнеточку либо блондинку - обнаженные плечики, грудь,
полуприкрытая кружевом. Хорошо, если она при этом призывно смотрит на
зрителя или, наоборот, опустила глазки и загораживает грудь пухлой ручкой
- таковы были мои тогдашние требования к классическому искусству, если не
говорить об искусстве рекламы, где сюжету следует быть гораздо острее и
обнаженнее.
Здесь же на полотне было семейство крестьян, собравшихся вокруг блюда с
картошкой. Они едят сосредоточенно, истово, ощущаются молчание и тишина.
Лица грубые, усталые, руки тяжелые и корявые. Фон сделан почему-то
синим, лица картофельного оттенка, а руки у персонажей коричневые.
Ван Гог заметил тень неудовольствия, скользнувшую по моей физиономии.
- Понимаете, мне кажется, вещь сделана правдиво. Картина из
крестьянской жизни не должна быть надушенной, верно ведь? Я хотел
показать, что люди едят свою пищу теми же руками, которыми они трудились
на поле, и таким образом честно заработали свой хлеб. Цвет лиц может
показаться вам неестественным, но...
Я поднял руку, прерывая его, сказал, что сам все это вижу. Картина мне
нравится, и я готов был бы приобрести ее для своей коллекции.
Имейте в виду, что это была первая его работа, которую кто-то
соглашался взять, хотя за его спиной было уже около двухсот тщательных
рисунков и двадцать картин маслом. На миг Ван Гог стал бездыханным, потом
тихо переспросил:
- Купить? Для вашей коллекции?