"Север Гансовский. Винсент ван Гог ("Химия и жизнь", 1970, № 1-4) [АИ]" - читать интересную книгу автора

Начинаю наводить справки и узнаю, что один из самых ценимых живописцев
минувшего столетья - Ван Гог. Иду в Национальную библиотеку, поднимаю
материал и убеждаюсь, что нескольких лет не хватило бы, чтоб прочесть все
о нем. Винсент Биллем Ван Гог родился в 1853 году, то есть почти за
полтора века до нашего времени. Любил и был отвергнут. Отдался искусству.
Живя в нищете, написал около семисот картин.
Измученный бедностью и непризнанием, сошел с ума и в возрасте тридцати
семи лет покончил самоубийством, выстрелив себе в грудь. Слава пришла к
нему только после смерти, когда была опубликована его переписка с братом
Теодором и другими людьми... Ну что же, все это мне очень нравится -
типичная биография для гения, лучшего и желать нельзя. Для последней
проверки отправляюсь в лучший художественный магазин в Париже на бульваре
Сен-Мари.
Останавливаю первого попавшегося сотрудника и говорю, что хотел бы
предложить подлинник Ван Гога. В зале сразу воцаряется тишина.
- Ван Гога?.. Подлинник?
- Да, именно.
Посетители смотрят на меня. Продавец просит обождать, уходит,
возвращается и предлагает пройти к владельцу салона. Поднимаюсь на
антресоли. Лысый элегантный господин здоровается, ставит на стол чашечку
кофе. Он взволнован, но старается этого не показать. Спрашивает, что у
меня есть. Говорю, что рисунок. "Какой именно?" Да так, отвечаю, мелочь -
пастух с овцами. Господин нажимает кнопку звонка, в кабинет входит
согнутый старик с седыми усами, как две сабли. Владелец салона вводит его
в суть разговора, старик выпрямляется, усы вскакивают торчком. Какой
пастух - палку он держит в правой или левой руке? Что за местность кругом
- деревья или голое поле? Темное ли небо, и есть ли на заднем плане башня?
Вижу, что передо мной их главный специалист по Ван Гогу. Отвечаю наобум,
что пастух вообще без палки, нет ни поля, ни деревьев, а небо не темное,
не светлое, а серое с белой дыркой посредине.
Старик закусывает губу, нахмуривается, а затем начинает шпарить, как по
писанному: дрентский период, рисунок задуман тогда-то, сделан тогда-то.
Мне все это неинтересно, я затыкаю фонтан, напрямик спрашиваю, сколько
можно за такую вещь получить. Элегантный господин думает, затем осторожно
говорит, что средне сохранившийся рисунок Ван Гога идет, мол, сейчас по
одной, а хорошо сохранившийся - по две тысячи ЕОЭнов при условии проверки
на молекулярном уровне. Чтоб было понятно, скажу, что, располагая и 1996
году сотней, например, тысяч Единиц Организованной Энергии, вы могли
воздвигнуть себе небольшой индивидуальный остров в Средиземном море - даже
в глубоком месте насыпать соответствующее количество земли, насадить парк,
построить дом и провести дороги... Очень хорошо, очень приятно. На этом я
удаляюсь, рассказываю все Кабюсу, и мы решаем, что, если такое дело, надо
брать из прошлого побольше. Я предлагаю спуститься в Париж столетней
давности, то есть в 1895 год, когда художник уже умер, а его картины, пока
еще ничего не стоящие, хранятся у вдовы брата - Иоганны.
Начинаем готовиться. Кабюс берет у меня пятнадцать тысяч ЕОЭнов и
добавляет пять своих. Я приобретаю у нумизматов деньги той эпохи.
Заказываю себе костюм - мешковатые длинные брюки в полоску, пиджак без
плеч, черный цилиндр с мягкими, изгибающимися полями. Проходит две недели,
приготовления закончены, погожим вечерком мы отправляемся в Институт на