"Север Гансовский. Двадцать минут " - читать интересную книгу автора

Лейтенант покачал головой.
- Не выйдет. Раз они деревню заняли, значит боевое охранение выставили.
Не подойдешь. - Он вдруг осознал, что ест сало. - А что это за сало у меня?
Кто принес?
Ефремов бодро отозвался:
- Я принес, товарищ лейтенант. В доме брошенном на столе лежало.
- А почему не на всех? Возьми!
- Как - не на всех? - Ефремов уже склонился над своим мешком,
загораживая его широкой спиной, пряча от посторонних глаз. - Вот сейчас буду
делить. - Он положил большой кусок на стол, извлек из кармана складной нож,
быстрым взглядом окинул всех в подвале и, почти не примериваясь, сразу
развалил сало на двадцать ровных, как свешенных, частей. - Налетай, ребята!
- Для Борисенко оставь, - сказал лейтенант.
Для Борисенко было уже оставлено. Каждый подходил и брал быстро, чтоб
другим не показалось, что выбирает побольше. Последним протянул руку к столу
Тищенко, самый старый из всех. Ему было тридцать семь, и во время этих
скитаний он не испытывал такого волчьего постоянного голода, как молодые,
двадцатилетние. Несколько минут молча жевали. Сделалось теплее, уютнее.
Потом Тищенко спросил:
- Слушай, мальчик. Значит, ты сам видел немцев? Рядом?
- Ага. Рядом.
- А какие они? Как себя ведут?
Сразу стало тихо. Все прислушивались затаив дыхание, потому что это был
вопрос вопросов. Война шла на дистанции, какая-то не личная, не
человеческая, противник действовал издали, огнем, но надвигался неуклонно, и
поэтому болезненно любопытно было узнать, какие же там, в его рядах, люди -
такие ли, как мы.
Мальчик пожал плечами.
- Не знаю... В деревню вошли, шапки всех заставили снимать.
- Зачем? - Нина оскорбленно вскинула голову. - Чтоб кланялись им?
- Не. Смотрели, кто остриженный наголо. Красноармейцев то есть искали.
Одного взяли и сразу увели.
- И что с ним потом? - бросил Ефремов.
- Не знаю. Я ведь убежал... Вот к вам пришел.
Помолчали. Евсеев, рассеивая наваждение, сказал:
- Ох, спать охота! Намаялся. - Опытный солдат из тех двоих, что
присоединились сегодня, он толкнул ворох соломы к стеночке - по крайней
мере, не наступят, - сунул под голову жиденький вещмешок и повернулся к
Клепикову, досказывая начатое еще снаружи: - Так вот я тебе говорю на своем
собственном факте. В снаряде бронебойную головку заменяли на осколочную и
стреляли по пехоте.
Клепиков сомневался:
- А полезет осколочная в снаряд?
- Нажали - и полезла. Дульный шомпол наставляли и били по нему. - Он
закрыл глаза и через мгновенье заснул, как засыпал последние сутки везде,
где останавливался хоть на минуту.
И после этого все заговорили, задвигались, устраиваясь на отдых. Только
лейтенант остался у стола.
Мальчик сказал Клепикову, который представлялся ему самым добрым и
простым: