"Инна Гарина. Книга без переплета " - читать интересную книгу автора

уже не дышала. "Померла праведной смертью", - так объяснили ему соседи на
похоронах. Овечкин не знал, что он сам думает по этому поводу, но уж
спорить никак не стал бы.
После похорон, вспомнив про потерянный день рождения, он купил по
дороге домой со службы бутылку сухого вина и маленький тортик, как делал
это всегда, пока жил с мамой. Войдя в квартиру, где стоял уже какой-то
нежилой дух, он включил телевизор, сжарил себе яичницу и сел за стол.
Ни горя, ни печали он не испытывал. Все эти дни пребывал Михаил
Анатольевич в состоянии какой-то странной оглушенности, словно бы не до
конца понимая, что произошло и почему жизнь его должна теперь измениться.
По сути, в ней и не могло произойти никаких особенных изменений.
Обслуживать себя он давно привык сам, равно как и поддерживать порядок в
доме. Библиотекарской зарплаты вполне хватало на удовлетворение его более
чем скромных потребностей, а в общении он не нуждался. Если б его спросили,
любил ли он свою мать, Овечкин, разумеется, ответил бы, что любил. И вполне
искренне. Но было ли так на самом деле или же он просто привык к ее
присутствию рядом - задаться таким вопросом Михаилу Анатольевичу не
приходило в голову. Как, собственно говоря, он и не задавал себе вопроса,
почему не испытывает горя. Только, сидя за столом, он все обводил и обводил
взглядом стены тесной квартирки, которая отныне принадлежала ему одному,
как будто пытаясь понять, чего же в ней не хватает.
Так и не поняв, Михаил Анатольевич налил себе вина, поднял рюмку и
приготовился ее выпить. И тут за спиной его что-то завозилось, зашуршало, и
хриплый стариковский голос произнес:
- С днем рожденьица вас!
- С-с-спасибо, - машинально ответил Овечкин и, внезапно ужасно
испугавшись, резко обернулся вместе со стулом. Вино выплеснулось из рюмки
ему на колени, но он этого не заметил. Уж больно неожиданное зрелище
явилось его ошеломленному взору - в уголке за буфетом притаился странный
дедок, мохнатенький, с острыми ушками, в драном махровом халате красного
цвета.
- К-к-кто... к-к-как? - пролепетал Овечкин.
- Да ты не пугайся, милай, - закряхтел дедок, бочком, бочком выбираясь
из-за буфета, словно бы готовый в любой момент сам задать стрекача. - Я...
это...
- К-к-куда? - неожиданно для себя спросил Овечкин.
- Куда? - удивился дед. - Да к тебе... это... в гости вроде пришел. Ты
не пугайся, постой...
Он остановился, поводил в воздухе грязными пятернями, затем зашипел и
сплюнул прямо на пол.
- Теперича говори!
- Что это вы такое делаете? - растерянно спросил Овечкин, уставившись
на плевок. Маме бы такое не понравилось, это уж точно!
- Хе-хе, - довольно сказал дед. - Получилось, а?
- Что получилось?
И едва Овечкин успел выговорить эти два слова, как тут же и понял. Он
больше не заикался!
- А... - сказал он и замер с открытым ртом.
- Ну вот, - дед потер руки и заметно осмелел. - Ты бы теперь по такому
случаю выпил и мне налил бы, что ли? Не боись меня, я - домовой, мне тебя