"Томас Гарди. Мэр Кэстербриджа (роман)" - читать интересную книгу автора

Вскоре посетители начали покидать палатку, то ли подталкиваемые неясным
чувством, что помогли заключить недопустимую сделку, то ли потому, что было
уже поздно. Мужчина положил локти на стол, опустил голову на руки и скоро
захрапел. Торговка пшеничной кашей, решив закрывать заведение на ночь,
проследила за тем, чтобы оставшиеся бутылки с ромом, молоко, пшеница, изюм и
прочее были погружены в повозку, и подошла к прикорнувшему у стола мужчине.
Она стала его тормошить, но разбудить не могла. Поскольку в тот вечер не
нужно было разбирать палатку - ярмарка продолжалась еще дня два-три, - она
решила, что спящий, который явно не был бродягой, может остаться здесь на
ночь вместе со своей корзиной. Погасив последнюю свечу, она вышла и, опустив
полотнище над входом в палатку, уехала.

ГЛАВА II

Утреннее солнце струилось сквозь прорехи в парусине, когда мужчина
проснулся. Палатка была пронизана теплым светом, и в воздухе с музыкальным
жужжанием кружила одинокая большая синяя муха. Кроме жужжания этой мухи, не
слышно было ни единого звука. Он посмотрел вокруг: на скамьи, на стол, на
свою корзину с инструментами, на печь, где варилась накануне пшеничная каша,
на пустые миски, на рассыпанные зерна пшеницы, на пробки, которыми был усеян
поросший кое-где травою земляной пол. Среди мусора он заметил какой-то
маленький блестящий предмет и поднял его. Это было кольцо его жены.
Смутное воспоминание о событиях прошлого вечера всплыло в его сознании,
и он сунул руку во внутренний карман. Зашуршали небрежно засунутые туда
кредитные билеты моряка.
Этого второго подтверждения его неясных воспоминаний оказалось
достаточно: теперь он знал, что то был не сон. В течение некоторого времени
он продолжал сидеть, уставившись в землю.
- Надо как можно скорее выпутаться из этой истории, - наконец сказал он
решительно, как человек, который не может собраться с мыслями, не выразив их
вслух. - Она ушла... да, конечно, ушла с тем моряком, который купил ее, и с
маленькой Элизабет-Джейн. Мы забрели сюда, и я ел пшеничную кашу, а в каше
был ром... и я ее продал. Да, так оно и было, и вот я теперь сижу здесь. Что
же мне делать, достаточно ли я протрезвел, чтобы идти?
Он встал, обнаружил, что находится во вполне приличном состоянии и
может без труда тронуться в путь. Потом он взвалил на спину свою корзину и
убедился, что может нести ее; тогда, приподняв полотнище палатки, он вышел
на воздух.
С угрюмым любопытством он стал озираться по сторонам. Свежесть
сентябрьского утра оживила его и подбодрила. Когда он пришел сюда накануне
вечером вместе с женой и дочкой, они были утомлены и мало что заметили, а
потому теперь он смотрел на окружающую местность как бы впервые. Он стоял на
открытом высоком месте, окаймленном вдали рощей. Внизу, куда вела извилистая
дорога, находилась деревня, которая дала свое имя возвышенности, служившей
местом ежегодной ярмарки. Отсюда шел спуск в долины и подъем к другим
возвышенностям, усеянным курганами и пересеченным остатками древних
укреплений. Все вокруг было залито лучами недавно взошедшего солнца, еще не
успевшего осушить ни единого стебелька в росистой траве, на которой лежали
длинные тени желтых и красных фургонов, так что тени от их колес походили на
вытянутые орбиты комет. Все цыгане и владельцы балаганов, заночевавшие