"Томас Гарди. Мэр Кэстербриджа (роман)" - читать интересную книгу автора

здесь, расположились в своих палатках и повозках или лежали под ними,
закутавшись в попоны, тихо и недвижимо, словно в объятиях смерти, - лишь
случайный храп выдавал их присутствие. Но у Семерых спящих была собака; и
собаки неведомой породы, принадлежавшие бродягам и похожие столько же на
кошек, сколько на собак, и столько же на лисиц, сколько на кошек, также
лежали вокруг. Какая-то маленькая собачонка выскочила из-под повозки,
тявкнула для порядка и тотчас улеглась снова. Она была единственным
несомненным свидетелем того, как вязальщик сена покинул уэйдонское
ярмарочное поле.
По-видимому, это отвечало его желанию. Он шел в глубоком раздумье, не
обращая внимания ни на желтых овсянок, порхавших с соломинками в клюве над
живой изгородью, ни на шляпки грибов, ни на позвякиванье овечьих
колокольчиков, обладателям которых посчастливилось не попасть на ярмарочное
поле. Выйдя на проселочную дорогу в доброй миле от места действия прошлого
вечера, мужчина опустил свою корзину на землю и прислонился к воротам.
Тяжкая проблема - а может быть, и не одна - занимала его мысли.
"Назвал я себя вчера кому-нибудь или нет?" - подумал он и наконец
пришел к заключению, что не назвал. Он был удивлен и задет тем, что жена
поняла его слова буквально, - это видно было и по лицу его, и по тому, как
он покусывал соломинку, которую выдернул из живой изгороди. Он понимал, что
она поступила так в запальчивости, больше того, она, должно быть, считала,
что эта сделка к чему-то ее обязывает. В этом последнем он был почти уверен,
зная ее натуру, чуждую легкомыслия, и крайнюю примитивность ее мышления. К
тому же под ее обычным спокойствием могли скрываться безрассудная решимость
и чувство обиды, которые и заглушили мимолетные сомнения. Как-то, когда он
во время одной попойки заявил, что избавится от нее тем способом, к какому
прибег сейчас, она ответила покорным тоном человека, готового принять удар
судьбы, что так оно и случится и ей не придется слышать это от него много
раз...
- Но ведь знает же она, что в такие минуты я сам не понимаю, что
говорю! - воскликнул он. - Что ж, придется мне побродить в, этих краях, пока
я не найду ее... Черт возьми, могла бы она подумать, прежде чем так срамить
меня! - взревел он. - Ведь она-то не была пьяна, как я. Этакая идиотская
простота - как это похоже на Сьюзен! Покорная... Эта ее покорность причинила
мне больше зла, чем самый лютый нрав!
Немного успокоившись, он вернулся к первоначальному своему убеждению,
что должен так или иначе отыскать ее и свою маленькую Элизабет-Джейн и по
мере сил примириться с позором. Он сам навлек его на себя и должен нести
его. Но сначала он решил дать обет - такой великий обет, какого никогда еще
не давал, а чтобы принести клятву надлежащим образом, требовалось
соответствующее место и обстановка, ибо в верованиях этого человека было
что-то идолопоклонническое.
Он взвалил корзину на спину и двинулся в путь, на ходу окидывая
пытливым взглядом местность, и вдали, в трех-четырех милях, увидел крыши и
колокольню деревенской церкви. К этой колокольне он и направился. В деревне
стояла тишина, был тот безгласный час, который наступает в сельской
повседневной жизни после ухода мужчин на полевые работы и кончается с
пробуждением их жен и дочерей, когда те встают, чтобы приготовить завтрак к
их возвращению. Вот почему вязальщик сена достиг церкви никем не замеченный
и вошел в нее, поскольку дверь была заперта только на щеколду. Он опустил