"Эрл Стэнли Гарднер. Некоторые женщины не будут ждать" - читать интересную книгу автора

откинул голову и прикрыл глаза.
Поднявшись, я прошелся по палубе, а затем уселся в свой шезлонг. Через
несколько минут появилась Норма Радклиф; она подошла и расположилась по
соседству.
- Надеюсь, вы не возражаете, Дональд?
- А в чем дело?
- Я подкупила стюарда.
- Зачем?
- Чтобы мой шезлонг поставили рядом с вашим. И не будете ли вы так
добры - как только появится этот Сидней Селма, смотрите прямо на меня и
внимательно слушайте, что я вам буду говорить.
- А что вы будете говорить?
- Не важно, - ответила она. - Может быть, я буду тихонько говорить о
погоде. Может быть, спрошу, что вы ели на завтрак. Было бы очень хорошо,
если бы мы увлеклись беседой и просто забыли, что Селма существует на белом
свете.
- Не нравится он вам? - спросил я.
- Нравится! - воскликнула она.
- Да я начинаю скрежетать зубами всякий раз, когда он со мной
заговаривает. Кончится тем, что я себе всю эмаль в порошок сотру. Если бы
можно было выкинуть его за борт!
Среди всей этой суеты перемещался денверский полицейский Эдгар Ларсон.
Ходил он тихо-тихо, как мышка, выползающая из норки, когда в доме погасили
свет и все улеглись спать. Он неожиданно возникал то на палубе, то в
коктейль-баре. Присутствовал на всех корабельных развлечениях, на игре в
кено {Американская игра типа лото}, стоял в дверях зала, когда показывали
фильмы. Этот человек, казалось, поспевал всюду, нигде не выделяясь, но
везде занимая удобную позицию, чтобы смотреть, слушать, следить. И, надо
сказать, добивался существенных успехов. Люди почему-то доверялись Ларсону.
Стоило ему посмотреть на человека ласковым взглядом серых глаз и принять
позу слушающего, слегка наклонив голову, - и человек уже ощущал потребность
излить ему всю душу.
А тем временем огромный роскошный лайнер плыл все дальше, рассекая
голубые воды Тихого океана. На третий день пути погода существенно
переменилась. Холодные ветры уступили место мягким тропическим бризам.
Солнце палило немилосердно, и бассейн для плавания был набит до отказа.
Девушки, принимавшие на палубе солнечные ванны, начали темнеть, словно
гренки в тостере.
Пассажиры уже хорошо знали друг друга. За обедом над столами стоял гул
от непрерывной болтовни. Перед обедом люди толпились в коктейль-баре, а
после обеда собирались группками за ликером и беседовали о политике, о
налогах, о серфинге.
Руководитель круиза по Гавайям открыл школу танца "хула". Занятия шли
полным ходом. Можно было только удивляться тому, с каким увлечением
осваивали женщины этот замечательный гавайский танец. Смущаясь, они робко
выходили на середину многолюдного зала, но постепенно в их движениях,
вначале таких неуклюжих, все заметнее проступало то завораживающее
изящество ритмичного покачивания, которым так славятся танцоры-островитяне.
Все вдруг поняли и почувствовали, что этот танец не просто случайный набор
движений или импровизация, а древняя традиция. В гавайской хуле тело