"Джеймс Алан Гарднер. Неусыпное око" - читать интересную книгу автора

мембраны-паруса было нести также неудобно, как гору выстиранного белья.
Причем белья мокрого, пропитавшего влагой и мою одежду, ведь я прижимала ее
к себе. Моя куртка уже отвечала хлюпающим звуком на мои попытки перенести
вес тела Зиллиф с руки на руку, холодные струйки бежали по "женственной" - в
рюшечках - одежде, какую заставляла меня надевать мать.
- У тебя теплые руки, Фэй Смоллвуд. Я чувствую их спиной.
- Это тот самый легендарный жар людского тела.
Экзотермические свойства тела хомо сапов являлись источником
нескончаемого восторга и безграничного восхищения улумов. Температура их
собственных тел была ниже на десяток градусов. Любого человека, попадавшего
на улицу города улумов, немедленно окружали ребятишки-улумы, они вертелись
под ногами, хохоча и шлепая прохожего ладошками по заду и крича: "Ты
горячий!"
- Друзья рассказывали мне, как люди горячи, - продолжала Зиллиф. - Но
мне... странно чувствовать это тепло самой.
- Если вам слишком жарко, я могу обернуть руки курткой, - предложила я.
- Нет, твоя температура мне приятна. Но меня беспокоит, что я знала о
тепле человеческого тела и все равно удивилась. Такого не должно происходить
с представителями моей профессии.
Она повернула голову, пытаясь посмотреть мне прямо в глаза... но мышцы
ее шеи были столь же послушны, сколь и сбежавшие в самоволку новобранцы.
- Прости меня, если я ошибаюсь, - сказала Зиллиф, - но ты ведь из
молодых людей, не правда ли? Несовершеннолетняя?
Для улумов это очень важно!
- На следующих выборах мне еще не позволят голосовать, - ответила я -
Только на тех, что будут после них.
Это будет через два с половиной года по времени Дэмота - почти через
четыре года по земному времени.
- Отдай голос мудро. - Любимая фраза улумов, дежурная вежливость, вроде
"желаю удачи" или "счастливого пути". Зиллиф, однако, произнесла эти слова с
чувством. Искренне. Еще через секунду спокойно прибавила: - Я давно не
голосовала на выборах.
От удивления я едва не упала, поскользнувшись на мокрой от дождя траве
нашего сада. А дело вот в чем: улумы голосовали при любой возможности. Это
были моменты их торжества. Демократия, как наркотик, струилась по их венам.
Даже парализованные пациенты моего отца постоянно проводили референдумы,
решая, какие песни им петь или какой прием им оказать новоприбывшим жертвам
эпидемии. Ни один уважающий себя улум не пропустит голосование на выборах,
точно так же, как человек обязательно тепло оденется, если за окном
чертовски холодно. Разве только...
- Имею ли я честь, - официальным тоном начала я, - говорить с членом
"Неусыпного ока"?
- Именно, - ответила Зиллиф.
Глупо было приседать в реверансе перед той, кого несешь на руках, и все
же я попыталась.

Зиллиф ничего не успела добавить, как мы уже обогнули край жилища моих
родителей - полусферу глухого угольно-серого цвета, который моя мать избрала
единственным пристойным цветом для врача. Далее простирался "цирк" -
слякотный луг под мокрым тентом, где вода струилась, собираясь в лужицы в