"Ромен Гари. Жизнь впереди" - читать интересную книгу автора

- Послушай, Момо, ты старший и должен подавать пример, так больше не
устраивай мне тут бардак со своей мамашей. Ваше счастье, что вы их не
знаете, своих мамаш, потому что годы ваши нежные, а это такие шлюхи, просто
спасу нет, в страшном сне такого не привидится. Ты знаешь, что такое шлюха?
- Это кто борется за жизнь передком.
- Хотела бы я знать, где ты нахватался таких мерзостей, но в твоих
словах много правды.
- А вы тоже боролись за жизнь, мадам Роза, когда были молодой и
красивой?
Она улыбнулась: приятно услышать, что и ты была молодой и красивой.
- Ты славный мальчуган, Момо, но давай-ка угомонись. Помоги мне. Я
старая и больная женщина.
И так уже после Освенцима у меня в жизни были сплошные неприятности.
Она была такая грустная, что даже незаметно было, какая она
страхолюдина. Я обнял ее за шею и поцеловал. На улице ее называли женщиной
без сердца, и у нее и в самом деле за душой не было ничего и никого, кто бы
о ней позаботился. Она продержалась без ничего за душой шестьдесят пять лет,
и бывали минуты, когда ей стоило простить все, даже бессердечность.
Она так ревела, что мне захотелось пописать.
- Извините, мадам Роза, я хочу пописать. После я сказал ей:
- Ну ладно, мадам Роза, я понял, что с матерью у меня дело швах, тогда
можно у меня вместо нее будет собака?
- Что-что? По-твоему, тут только собаки и не хватает! А чем мне ее
кормить? И кто будет присылать на нее чеки?
Однако она ничего не сказала, когда я умыкнул пуделечка, серого в
завитушках, из собачьего питомника на улице Кальфетр и привел в дом. Я зашел
на псарню, спросил, можно ли мне погладить пуделька, и хозяйка дала мне
щеночка, потому что я поглядел на нее как надо. Я взял его, гладил-гладил да
и задал деру. Что я умею, так это бегать. В жизни без этого никак нельзя.
И хлебнул же я горя с этим пуделем! Полюбил я его - ну просто спасу
нет. Да и остальные тоже, кроме разве что Банании, которому на него было
ровным счетом наплевать, он и так был счастлив, безо всякой причины, да я и
не видел ни одного черного, чтоб был счастлив по причине. Я все время таскал
щенка на руках, но мне никак не удавалось подобрать ему имя. Стоило мне
подумать о каком-нибудь там Тарзане или Зорро, как появлялось чувство, что
где-то ждет имя, которое еще ничье. В конце концов я остановился на Супере,
но не окончательно, с правом замены, если найду что-нибудь получше. К тому
времени во мне много чего скопилось, и я все отдал Суперу. Не знаю, что бы я
без него делал, это и впрямь было для меня неотложно, не то я, видно, кончил
бы за решеткой. Теперь и я что-то значу, думал я, когда его выгуливал, ведь
я - это все, что у него есть на свете. Я его так любил, что даже отдал. Мне
было уже лет девять или что-то в этом роде, а в таком возрасте все люди уже
думают - кроме, наверное, счастливых. Добавлю, что у мадам Розы, не в обиду
ей будет сказано, было не сладко, даже когда ты привычный. Поэтому, когда
Супер начал расти для меня с точки зрения чувств, я решил устроить его жизнь
- я бы и для себя самого это сделал, если б можно было. Учтите, что и он был
не кто-нибудь, а пудель. Как-то одна дама говорит мне: "Ах, какой миленький
песик!" - и спрашивает, мой ли он и нельзя ли его купить. Ходил я
оборванцем, вид у меня не тутошний, так что ей стало ясно, что собака совсем
другой породы.