"Ромен Гари. Леди Л." - читать интересную книгу автора

Специально для нее приготовили кресло: оно не менялось уже сорок пять
лет, и его всегда ставили в одно и то же место, под портрет Дики кисти
Лоуренса и ее портрет, написанный Болдини, - и вот уже вокруг нее порхает
фотограф, вихляя задом херувима. В наше время все - педерасты. Один Бог
знает почему. Миньонов она не переносила, она слишком любила мужчин, чтобы
относиться к этому явлению как-то иначе. Конечно, миньоны существовали и в
пору ее молодости, однако они не высовывались, меньше шелестели, и попки
их не были такими выразительными. Она осуждающе посмотрела на юное голубое
создание и подумала, не сказать ли ему что-нибудь неприятное: какое .
все-таки бесстыдство - прийти, чтобы благоухать тут "Шапарелли". Но
сдержалась: она оскорбляла только людей своего круга. Завтра фотография
появится во всех газетах. Так повторялось каждый год.
Она носила одну из знаменитейших фамилий Англии и длительное время
шокировала, раздражала и даже возмущала общественность своей
экстравагантностью, а может быть, и красотой. Ее французское происхождение
служило до какого-то момента оправданием необычайному совершенству черт ее
лица, совершенству, чрезмерно обращавшему на себя внимание; но все же не
следовало перегибать палку, и она много путешествовала из уважения ко
Двору и к обществу, не любившему, когда его будоражили. Уже давно ей все
прощалось: она в некотором смысле была частью народного достояния. То, что
в ее характере прежде считали эксцентричным, сегодня уважительно называли
привлекательными, типично британскими чертами оригинальности. Итак, она
устроилась в кресле, положив руку на набалдашник трости, приняв позу,
которой от нее ждали, и даже попыталась подавить улыбку, которая всегда ее
немного выдавала; Правительство уселось справа, Церковь - слева.
Английский банк и Армия - сзади, а все остальные расположились тремя
рядами по принципу убывающей важности. Когда съемка была закончена, она
согласилась выпить еще одну чашку чая - единственное, чем можно было
заняться в Одной компании с англичанами.
Как раз в эту минуту она расслышала слова "летний павильон" и сразу
насторожилась. Говорил Роланд.
- Боюсь, на этот раз уже ничего не удастся сделать. В этом месте решили
проложить автомагистраль. До наступления весны его необходимо снести.
Леди Л. поставила чашку. На протяжении нескольких лет семья пытается
убедить ее продать павильон и прилегающий к нему участок: слишком
обременительными якобы становились налоги, росли расходы на содержание
поместья, словом, всякий вздор. Она никогда не придавала значения этим
смешным словам и пресекала любую дискуссию на эту тему пожатием плеч -
жест, о котором говорили, что он "типично французский". Однако сейчас речь
шла уже не о семье. Правительство проголосовало за экспроприацию: работы
начнутся весной. Павильон был обречен. "Разумеется, - уверенно заключил
он, - должны быть компенсации..." Она испепелила его взглядом:
компенсации, в самом деле! У нее собираются отнять единственный смысл ее
существования, а этот несчастный кретин болтает о компенсациях.
- Чушь, - твердо заявила она. - Я и не собираюсь уступать.
- Увы, Лапочка-Душенька, мы не в силах этому помешать. Мы не можем идти
против законов нашей страны.
Чушь! Ничего не стоило изменить законы: для этого они и существуют. Она
им уже сто раз говорила: павильон представляет для нее большую духовную
ценность. В конце концов, партия консерваторов пока еще у власти: кругом