"Татьяна Гармаш-Роффе. Тайна моего двойника ("Частный детектив Алексей Кисанов" #1) " - читать интересную книгу автора

дивана. И еще был совместный санузел и вешалка в ... чуть не сказала - в
прихожей. Не было там прихожей. Входная дверь открывалась прямо в комнату и
возле нее была вешалка. Вот и все. Это называется "студио". Тут предстояло
мне жить несколько месяцев.

* * *

Одиночество сразу же сомкнулось вокруг меня, как темная вода, лишь
только мою квартирку покинул услужливый, хоть и малоразговорчивый Владимир
Петрович. Оно словно материализовалось из плохо освещенных углов чужой
квартиры и сгустилось, удушливо и плотно, заполнив собой все пространство
моего маленького жилища. И я не знала, что с ним делать. Слишком уж оно было
мне непривычным.
Я человек очень беспечный, отношусь ко всему легко, мне все всегда
нормально и все сойдет: погода никогда не омрачает моего настроения,
отсутствие денег не портит мне жизнь, неприятности меня не удручают (хотя
серьезных неприятностей у меня никогда не было), проявления несовершенства
человеческой природы в виде всплесков эгоизма, зависти или жмотничества меня
не раздражают - во всяком случае, до определенной поры, пока их не слишком
много... Короче - у меня легкий характер. Потому-то мои подружки, чуть что,
поспешают ко мне - плакаться в жилетку. У меня ведь все всегда хорошо, и к
тому же я, отличаясь умом и сообразительностью, всегда готова дать дельный
совет, а мое терпение и участие просто безграничны.
Но у меня так и не появилось подруг для себя. То есть, для меня. То
есть таких, чтобы я могла рассказать все-все и попросить совета. Впрочем,
может это от того, что в советах я не нуждалась и необходимости плакаться в
жилетку не испытывала. Я забыла вам сказать, что я еще и очень
самоуверенная. То есть - уверенная в себе особа. Из чего следует, что я не
слишком в них и нуждалась, в подругах. Но зато я всю жизнь жила с мамой,
моей лучшей и любимой собеседницей и советчицей, а потом, сразу из теплого
маминого дома - попала к Игорю, который был для меня сразу всем - и
мужчиной, и другом.
Поэтому я никогда в своей жизни не чувствовала себя одинокой. Я просто
не знала, что это такое. И даже не могла предвидеть, что способна испытывать
это отвратительно-тоскливое чувство, эту звериную тоску, которая гонит на
улицу, подальше от замкнутых чужих стен, куда угодно, в любое пространство,
где есть люди.
Я подошла к окну. Густой синий вечер уже опустился на Париж, его фонари
отражались в мокрой черноте тротуаров, через неровную завесу дождя дрожал
золотой силуэт Эйфелевой башни, стаей летучих мышей распростерлись над
головами прохожих ребристо-когтистые зонты, втекавшие в зазывно разверстые,
светлые утробы ресторанов и магазинов...
Я, разумеется, никуда не пошла. Было бы безумием отправиться одной, не
зная ни города, ни языка, на вечернюю прогулку. А я отличаюсь не только
"умом и сообразительностью", но еще и благоразумием.
Поэтому, как благоразумная девочка, я позвонила Игорю, отчиталась об
успешном прибытии, разложила в шкафу свои вещи и, приняв ванну, отправилась
спать.

* * *