"Татьяна Гармаш-Роффе. Шалости нечистой силы ("Частный детектив Алексей Кисанов" #5) " - читать интересную книгу автора

что она будет торговаться до последнего...
- Она и пыталась. Но ты же знаешь законы: если даже она и не даст
согласия, нас все равно разведут. Ей куда выгоднее договориться со мной
полюбовно. Мы с ней и сторговались: как только я куплю ей квартиру, она
сразу даст согласие и подпишет. Это не займет и месяца.
- Анатолий...
- Что, радость моя?
- Я даже не знаю, что сказать... Я оглушена. Я... Я не могу поверить...
- Конечно, ты же у нас пессимистка. Потому и не веришь.

* * *

"Пессимистка". Так частенько называл ее Анатолий. Вера пессимисткой
себя не считала, но что правда - то правда, в ее мироощущении было немало
горечи.
Возможно, виной тому ее особое восприятие жизни? Сколько она себя
помнила, у нее словно был дар - видеть жизнь как бы сразу в нескольких
измерениях. Не только то, что происходит, но и то, что могло бы произойти.
Люди обычно воспринимают поступки других как некую данность, к которой они
затем, уже приняв эту данность, относятся так или иначе, одобряют или
осуждают, восхищаются или отвергают...
Вера же воспринимала каждый малейший поступок не как данность, а как
процесс выбора. Даже слово, предпочтенное из ряда возможных синонимов, уже
было выбором: можно было сказать "трахаться", а можно - "заниматься
любовью", можно было сказать "некрасивый", а можно - "урод", и так далее, -
и за этим выбором всегда стояли определенные причины, связанные с личностью
человека. Что уж говорить о поступках разного масштаба: смотрит человек в
глаза или отводит взгляд; тихо говорит или кричит; лжет или говорит правду;
оправдывается или отмалчивается, проводит вечер у телевизора или в
дискотеке - бесконечное множество разных "или". У всех этих "или" были свои
причины, за каждым выбором стояли отвергнутые, неиспользованные возможности
поступить иначе, и выбранный из широчайшей амплитуды этих возможностей
вариант многое говорил Вере о человеке. Жизнь для нее была без загадок, как
художественный фильм для знатока: каждый ракурс, каждый кадр, проглатываемый
без рефлексий большинством, - знатоку говорит многое о замысле режиссера,
обнажает режиссерское мироощущение, его зашифрованное в фильме послание
миру...
Это многомерное видение людей и их поступков было каким-то врожденным
качеством, и Вера, пойдя на психфак и перелопатив гору специальной
литературы, почти ничего нового там для себя не открыла, разве что
поднабрала терминов, которыми можно было кратко обозначить давно известные
ей вещи: она и так знала людей, она их чувствовала, она читала их лица,
видела насквозь малейшие движения души и мысли и угадывала схему дальнейшей
судьбы.
И никогда не ошибалась.
А во многом знании, как известно, есть многая печаль. Человек
представлялся столь жалким и несовершенным, что Вера испытывала что-то вроде
скорби. Нет, она любила людей, относясь к прозрачным для нее душам примерно
так, как взрослые относятся к наивным хитростям детей: и видят, и умиляются,
и прощают одновременно... Но все-таки это были не дети, это были взрослые