"Алекс Гарридо. Акамие. В сердце роза" - читать интересную книгу автора

нет, не на стороне сына рабыни, назвавшегося царем. И у Хатнам Дерие было
чем завлечь и удержать при себе мужчину из настоящих, кто не падок на
преходящие прелести луноликих, кому кружит голову единственное, что достойно
мужчины: власть и могущество. Это у Хатнам Дерие было. А что касается тайных
тропок, которыми пробираются нежные пальцы и губы, то оказалось, что в этом
Эртхабадр, да не будет Судьба к нему милостива и на той стороне мира, ничем
не отличался от прочих, спасибо ему за уроки. Пригодились.
Разве не тот победитель, кто пережил своих врагов? Не тот, кто
насладился местью? И разве не Хатнам Дерие пережила и ненавистную соперницу,
и обезумевшего от низкой страсти мужа? А местью она насладится - не спеша,
как подобает. Уже наслаждается. Каково там, на другой стороне мира, знать
Эртхабадру, как сладки здесь ее ночи, сладки последней спелостью плодов,
истекающих ароматом и соком, о!
- Сладкий мой, ты придумал, как устранить ненавистного?
- Ашананшеди, - отвечает мужчина. - Препятствие неустранимое.
- Да, если ты желаешь ему только смерти.
- Чего же еще?
- Растоптать, унизить хуже, чем он был унижен прежде, опозорить таким
позором, которого он не знал еще!
- Ашананшеди.
- Но против того, кого он сам введет в свою опочивальню - что сделают
ашананшеди? Так опозоренный, он не царь, и ашананшеди ему не защита.
- И - костер?
- Сладкий мой...


О начале пути

В тот час, когда царь принимал утренние приветствия придворных, Ахми
ан-Эриди попросил позволения сказать ему что-то, не предназначенное чужим
ушам. Акамие указал ему глазами на балкон, и сам не замедлил выйти туда,
едва отпустил приближенных.
- Есть человек, осмелившийся складывать и распевать песни, которые
оскорбляют достоинство повелителя. Некий Арьян ан-Реддиль из Улима, живущий
ныне в Аз-Захре.
- Ему позволяют петь эти песни? - приподнял бровь Акамие.
- Уже нет.
- Чем же он занимается теперь?
- Поправляется после ранений. Я взял на себя смелость распорядиться
доставить его во дворец, но он оказал сопротивление.
- Ты сделал хорошо. Тяжелы ли его раны?
- Он скоро сможет предстать перед тобой, повелитель. Если ты того
пожелаешь.
- Скажи мне, Ахми, много ли еще таких, распевающих песни?
Ан-Эриди молчал.
Когда-то восшествие на престол именно этого сына Эртхабадра повергло
вазирга в ужас. Но теперь он знал уже, что повелитель ему не враг, а,
напротив, ставит его очень высоко среди прочих советников. Были у ан-Эриди и
другие опасения, но они рассеялись или почти рассеялись за время, которое
младший сын Эртхабадра сидел на троне. Царь был далек от того, в чем его