"Эрик Гарсия. Ящер " - читать интересную книгу автора

Другой свет зажгли, на этот раз в коридоре. Теперь я различаю
очертания, и становится ясно, что оба голубка сбросили облачение. Извиваются
развернутые хвосты, выпущенные когти оставляют борозды на обоях. Страсть
заставила парочку забыть о предосторожностях - я замечаю даже, что женщина
швырнула оболочку млекопитающего на спинку дивана, спутанные светлые волосы
разбросаны на мягких подушках, безжизненные человеческие руки свисают, будто
серпантин. Сейчас они направляются по коридору в спальню и слишком увлечены
друг другом, чтобы скрывать свое истинное обличье. Я должен попасть к окну
этой спальни.
Мне удается выпрямиться, прежде чем я валюсь снова и думаю о том, что
передвигаться ползком будет поудобнее, чем на чужих двоих. Внизу, конечно,
грязно, вязко и слякотно, зато голова выше колен. На пути к цели я пересекаю
великолепно обустроенный сад и тут же блюю в бегонии. Теперь я чувствую себя
гораздо лучше.
Окно спальни расположено в эркере, скрытом, по счастью, разросшимися
ветвями растущего поблизости дуба. Шторы хотя и задернуты, но неплотно, и
через этот зазор я сделаю свои лучшие снимки. Заглядываю украдкой.
Мистер Омсмайер, дипломированный бухгалтер и отец трех очаровательных
Игуанодонов, полностью сбросил человеческое обличье: когти ради безопасности
убраны, хвост вытянут в необходимой для спаривания позиции, полный комплект
бритвенно острых зубов пережевывает насыщенный половым аттрактантом воздух.
Он возвышается над своей пассией, Орнитомимом средних пропорций с
симпатичной оболочкой яйца, тонкими лапами, закругленным клювом, обычной
длины хвостом. Я не вижу в ней ничего особенного и понять не могу, зачем
понадобилось мистеру Омсмайеру нарушать священные обеты брака, но, вероятно,
вечному холостяку трудно уразуметь страсти, обуревающие женатых мужчин. Да
мне, кстати говоря, и понимать ничего не нужно; я просто должен их
сфотографировать.
Затвор срабатывает не так тихо, как хотелось бы, но это не имеет
никакого значения при том шуме, что производят они в любовной горячке. Я
щелкаю, стараясь использовать как можно больше кадров - миссис Омсмайер
согласилась платить за все пленки, отснятые и проявленные мною за время
расследования, так что если мне повезет, она возьмет на себя оплату и пары
снимков, сделанных во время прошлогодней рыбалки на Бобровом ручье.
Они вошли в устойчивый ритм - раз-два, толчок, пауза, пауза, пауза,
четыре-пять, пошел назад, пауза, пауза, и все сначала. Мистер О. становится
все грубее, действуя в стиле забью-гвоздь-с-одного-удара, что мне уже
доводилось видеть у прелюбодеев. В таких движениях бедрами чувствуется
спешка, а еще, возможно, капелька раздражения. Его чешуйчатая шкура яростно
трется о зеленого Орнитомима, и с каждым решительным ударом скрипит и
сотрясается хрупкая кровать с пологом.
Они продолжают. И я продолжаю. Щелк-щелк-щелк.
Надеюсь, этот фотоальбомчик явится завершающим аккордом двухнедельного
расследования, оказавшегося ни особенно легким, ни тем более интересным.
Когда миссис Омсмайер явилась ко мне две недели назад и обрисовала ситуацию,
я решил, что предстоит обычная работа с муженьком, зачастившем налево,
чертовски скучная, однако за три дня вполне управишься, да и кредиторы на
недельку отстанут. А поскольку она была первой дамой, зашедшей ко мне в бюро
с тех пор, как меня изгнали из Совета, я взялся за дело не задумываясь. О
том, что мистер Омсмайер как-то умудрился получить доступ ко множеству