"Сьюзен Гастингс. Венера и воин " - читать интересную книгу автора

привыкшей к долгим пробежкам, было нетрудно не отставать от них. Голова ее
была больше занята мыслями о Валериусе. Что он задумал?
Он велел носильщикам остановиться перед лавкой с тканями.
- Подойди! - приказал он Пиле. Потом кивнул владельцу лавки.
- Покажи мне зеленую ткань, только самого лучшего качества. Позови
портного и вели сшить одежду для этой рабыни, длинную тунику с застежкой на
плече, вот с этой. - Он бросил застежку на стол, раздался звон золота.
- Иди с ним, Пила, а я пока поищу для тебя красивый браслет. Ты не
должна выглядеть нищей, когда будешь сидеть позади меня в ложе для почетных
гостей. Ты будешь поднимать мне настроение.
- Да, господин. - Пила была слишком растерянна, мысли у нее путались.
Неужели дело зашло так далеко? Не об этом ли моменте говорила Друзилла? Не
готовится ли он обладать ею? Пила посмотрела на прекрасный дорогой браслет,
который передал ей Валериус. Он смеялся, потому что девушка смутилась
окончательно.
- Голову выше, Пила, я охотно посмотрю в твои голубые глаза, а теперь
беги домой и будь по дороге внимательна. А я тем временем предамся другим
удовольствиям.
Пила не заметила, как они прошли дальше и остановились перед большим
домом. Это, без сомнения, был лупанарий, и руководила им женщина. Она вышла
навстречу Валериусу, и ее улыбка показала Пиле, что она хорошо знает
господина. Сенатор исчез в дверях дома, а Пила хотела отвернуться, чтобы
побежать домой, когда из здания вышел мужчина. Он поднял голову и посмотрел
Пиле в глаза.
- Один, помоги, - прошептала Пила. Это был тот встреченный ею на дороге
всадник, гладиатор Клаудиус. Он оторопел, увидев ее, и остановился.
- Пила, - произнес он изумленно. - Ты ждешь своего господина?
Пила смотрела на него. Она знала, что это нехорошо, но она не могла
отвести от него глаз.
- Нет, господин. Мой хозяин отпустил меня, чтобы я пошла домой.
- Позволь мне тебя проводить. Такую красивую девушку на улице поджидает
много опасностей.
Клаудиус не мог вдосталь наглядеться на Пилу. Однако она была рабыней,
а значит, собственностью другого. Тем не менее и рабам разрешалось ублажать
свои естественные прихоти. Для него не было бы ничего более желанного и
привлекательного, чем заключить это подобное свету создание в свои объятия.
Но, во-первых, он вышел прямо из лупанария, где щедро пролил все свои соки,
а во-вторых, в этой рабыне было что-то такое, что странно трогало его, не
только ее красота, но и то, что она излучала нечто чужое для него,
казавшееся ему очаровательным.
Он ощущал в ней робость, целомудрие, хрупкость. Он улыбнулся ей.
Пила по-своему истолковала его улыбку.
- Ты стыдишься меня, благородный Клаудиус. Я всего лишь рабыня и не
стою того, чтобы знаменитый воин оберегал меня.
- Воин? - Клаудиус чуть не задохнулся. Он опустил глаза. - О, я охотно
провожу тебя, у меня есть сейчас время.
Они пересекли парк. Между кустами и деревьями стояли каменные скамейки,
маленькие павильоны приглашали к отдыху. В парке было всего несколько
человек, которые вышли прогуляться. Рабы торопливо пробегали мимо, не
удостаивая их даже взглядом. Клаудиус завел Пилу за маленький храм. В стене