"Сьюзен Гастингс. Венера и воин " - читать интересную книгу автора

захочу. То же самое относится и к госпоже.
- Господин, я знаю это. Требуй от меня все, чего ты хочешь, я сделаю
это, только оставь мне мои волосы. Ты однажды спросил меня о моих богах. Это
другие боги, чем ваши в Риме, и германские нравы не такие, как римские. По
нашим обычаям, волос лишают только преступниц.
- В самом деле? Это интересно.
Валериус стащил с себя тогу и бросил ее на руки рабу.
- Принеси мне вина и оставь наедине с Пилой. Я думаю, что услышу
сегодня нечто поучительное.
Он опустился на ложе и взял кубок с вином. Это был ценный серебряный
бокал. На его безупречно отполированной поверхности отражалось холеное лицо
патриция.
- Здесь один мир, а там - другой мир, - проворчал он, глядя на свое
отражение. - Все думают, что в том мире все точно такое же, как в этом, но
это не так. - Он поднял глаза. - Садись у моих ног, прекрасная Пила, и
расскажи мне об обычаях своего народа. Как эти обычаи связаны с твоими
волосами?
Пила присела перед ложем и не поднимала глаз на Валериуса. Она сделала
то, на что не осмеливался ни один раб под угрозой самого сурового наказания.
Было рискованно умолять Валериуса о помощи. Но он был ее единственной
надеждой.
- У моего народа все женщины носят длинные волосы, это знак честной
женщины, которая уважает нравы и обычаи, и это украшение свободной женщины.
Ведь я... была свободной.
Пила остановилась.
- Продолжай! - потребовал Валериус.
- Нарушение верности в браке, запрещенная любовь, нарушение законов
племени - вот причины, чтобы осудить женщину. В присутствии ее родственников
ей отрезают волосы. Женщина без волос - осужденная преступница. Потом с нее
срывают платье. Ее выгоняют из дома и ударами прутьев гонят через всю
деревню. К этой женщине не проявляют милости, и смерть для нее является
искуплением.
- Как ее убивают? - тихо спросил Валериус.
- Ей завязывают глаза и привязывают к ее телу камень. Ее или душат
прутом, или забивают камнями, или закалывают ножами. Некоторых живыми топят
в болоте, потом поверх набрасывают хворост, и в ее тело вколачивают кол,
чтобы душа не вернулась к людям снова.
Валериус сморщил нос.
- Какие архаические обычаи, - промолвил он, качая головой. - Вы,
германки, так целомудренны, потому что боитесь подобной кары?
- Нет, господин. Племя может выжить только тогда, когда все
придерживаются традиций.
- Жизнь в диких лесах сурова, не так ли?
Пила молча кивнула.
- Странная родина, окруженная лесами и топкими болотами. Своеобразные
обычаи. Зловещие.
Валериус задумчиво посмотрел на нее.
- Если я правильно понял твой рассказ, ты почувствовала бы себя как
осужденная преступница, если бы у тебя отрезали волосы.
- Да, господин, именно так.