"Дмитрий Гаврилов. Бог создал море, а фламандцы - берега" - читать интересную книгу автора

преуспевающих торговцев. Но только в этот четырнадцатый год очередного
века все было иначе, и даже пекари, словно сговорившись, не пекли в этот
год знаменитые "антверпенские ручки" - сладости в форме отрубленной кисти
поплатившегося за свою жадность и жестокость гиганта Антигона.
- И какой же фламандец не знает толка в питье! - рассуждал странный
прохожий, меряя полупустой рынок длинными, точно ходули, ногами. - Только
гляньте на наши тучные розовые нивы, как колышется в них добрый ячмень!
Это он даст жизнь кипящему золотом пиву Фландрии... А вина, чего стоили
вина, и сколько его было пролито в глотку еще в те незапамятные времена,
когда я догадался полетать на виду доверчивых горожан: одно из Бюле,
виноградники которого подходили к самым Намюрским вратам, да и само
намюрское, далее - люксембургское, испанское и португальское, рейнское и
брюссельское, лувенское и арсхотское, правда и изюмная наливка стоила
того, чтобы проглотить язык. О славный город, куда стекались со всего
Света сокровища и пряности! ...Да не вечно, не вечно, фламандцы, мечтать
нам о душистых яствах и пьянящей влаге!
Он остановился у полупустого прилавка - съестные припасы смели еще в
середине августа, когда пал последний из двенадцати фортов некогда
неприступного Льежа - теперь тут продавалось и выменивалось на ту же снедь
лишь никому ненужное барахло. Впрочем, попадались и самые необходимые
вещицы. Незнакомец долго бродил среди лавок, да прилавков, пока не
остановится у той, при которой виднелся старинный герб оружейной гильдии.
- Неплохой шнур! - похвалил он товар.
- Совсем новый, парень... Уступлю задешево, точно ты сам мастер Бикфорд, -
сострил продавец.
- По рукам, я не постою за ценой, почтенный торговец.
- Я вижу, парень, тебе приглянулся и этот клинок?! - сказал тот, кто стоял
за прилавком. - Э, голову-то побереги, ударишься!
- У меня некогда был такой же, - пояснил сухощавый прохожий, примеривая
резную рукоять ножа к ладони.
Она была сработана в виде клетки. Внутри проглядывался выточенный череп,
глазницы которого чернели высохшей вражьей кровью, так и не смытой за
минувшие века. Поверх клети лежала тощая собака. То была сталь, верная по
гроб жизни.
- Что ж, ты понимаешь толк в добрых ножах! - похвалил продавец, - Держу
пари, твои предки знатно резали брюхо испанцам.
- Надеюсь, что у кайзера оно такое же мягкое! - ответил прохожий
лавочнику, и в глазах его вспыхнул злой огонек.
- Знаешь, а бери ты его задаром, парень! - молвил хозяин лавки, протягивая
оружие человеку.
- Просто так не положено, друг! На, возьми вот, - ответил прохожий и
протянул щедрому собеседнику монету.
- Ого! Да у тебя, я погляжу, карманы набиты флоринами? - подивился прежний
владелец ножа, - Такой старины я давно не встречал.
- Для благого дела не жаль, - отшутился сухощавый.
- Правду ли говорят, - спросил его неожиданно торговец, - что королева все
еще в городе. Слухи ходят, ее видели среди сестер милосердия.
- Может и так, - согласился его удачливый покупатель, пряча нож среди
одежды. - Хотя она из Баварии, но верна своему мужу и королю.
- Редкий случай, - продолжил торговец. - Не всякая женщина может такое