"Дмитрий Гаврилов. "Ни хитру, ни горазду..."" - читать интересную книгу автора

крови будет, чую.
- Не бывать тому, чтобы мать да отца поимела. Никогда Господин Великий
Новград не покорится Киеву! Никогда Югу не владеть Севером! - воскликнул
Угоняй.
- Тише, воевода! - спокойно произнес верховный волхв - Реки дальше!
- Едет Добрыня-Краснобай, да дружина его, а с ним еще Владимиров верный
пес, Путята, - рассказывал вестник, - И он ведет войско ростовцев. Все
воины бывалые, у всех мечи остры да булатны. Хотят кумиров наших
ниспровергнуть. Хотят снова вознесть веру чуждую!
- Уж не Христову ли? - грянул Угоняй - Ишь, какие скорые. Еще тлеют кумиры
Рожаниц да Родича, а они снова тут объявились! Не пустим врага в Новгород,
нехай за Волховом себе скачет. Попрыгает да помается - и назад повернет.
- Ты дело говори, тысяцкий!?- нахмурился Богумил, хотя сам недолюбливал
Краснобая, а особливо его выкормыша стольнокиевского. "Третий десяток
разменял, а всё равно - мальчишка, да еще злопамятный и честолюбивый. Не
почтил ни Велеса, ни Свентовита, а объявился жрецом Громометателя" -
злился он.- Как ворога отвадить? Выстоим али прогнемся? - продолжал
верховный волхв.
- Думаю я, - разобрать мост, а лодьи да на наш берег переправить. Выиграем
время - ушкуйники вернутся, и варягов с Ладоги вызовем.
- А коль пожгут супостаты торговую-то сторону? - осмелел посыльный.
- Что они, дурни? От того народ еще злее станет. Правда, купчишки наши -
эти заложить могут. Всюду поплавали, всем пятки да задницы лизали. Вот
откуда предательство да измена будет, - развивал свою мысль тысяцкий.
- Прикажи бить набат, Угоняй! - молвил Богумил - Немедленно учиним вече.
Буду говорить с новгородцами!
Тысяцкий поклонился верховному жрецу и спешно покинул палаты. Посыльный
топтался, как несмешленый конек. Богумил хмуро посмотрел на него,
неожиданно, улыбнулся - лицо просветлело. Он поманил посланца, тот все так
же нерешительно приблизился.
- Садись, молодец - продолжал Богумил, - Знаю, устал с дороги, но время не
терпит. Сам сказал.
- Истино так, не терпит, владыко!
- Хочу отписать я племяннику грамотку, ты и повезешь бересту.
На столе он нашел еще совсем новое стило и несколько свитков.
- Здрав будь, Ругивлад! Слово тебе шлю. Лучше убитому быть, чем дать богов
наших на поругание, - медленно начал говорить Богумил - Идут враги к
Нова-городу. Молимся, жертвы приносим, чтобы не впасть в рабство. Были мы
скифы, а за ними словены да венеды, были нам князи Словен да Венд. И шли
готы, и за ними гунны, но славен был град. И ромеи были нам в муку, да
били их дружины наши. И хазары жгли кумирни, но разметал их Ольг, коего
звали Вещим. А прежний князь Гостомысл, что умерил гордыню свою, тем и
славен. Как и прежде, в тресветлую Аркону, отчизну Рюрикову, слово шлем.
Спеши в Новград, Ругивлад! Купец златом богат, да умом недолог - предаст
за серебряник. Будет киянин, чую, смерть сеять и богов наших жечь. Суда
Велесова не убежать, славы словен не умалить."
Едва удалось подвести черту, как за окном тяжелым басом, торжественно и
мрачно, гулко и зловеще зазвучал вечевой колокол.

* * *