"Дмитрий Гаврилов. "Ни хитру, ни горазду..."" - читать интересную книгу автора

клочьями, и лишь за шапку мужика пропустили к Краснобаю:
- Беда, светлейший! - выдохнул посыльный. - Народ совсем рассвирепел! Дом
твой разорили, усадебку разграбили - сын Константин поклон шлет и молит о
помощи! Без подмоги ему не выстоять!
- А, псы! - выругался Добрыня.
Дружинники шарахнулись в стороны.
Развернул коня, что есть силы врезал по ребрам. Скакун взвился от жгучей
боли, но всадник усидел, сдавив рассеченные до крови бока, и еще раз
хлестанув коня, погнал его, словно не перевалило за пятьдесят.
- Эко припустился, гад! Смотри, портки не потеряй! - заорали словене.
Ростовцы стеной сомкнули крепкие красные щиты. Путята похаживал за рядами
воинов, выжидая, когда у новгородцев кончится запас камней. Тяжелые копья
били особо рьяных - не прорвешься, да только и сам - ни шагу.
- Постоим, словены, за богов наших! - тысяцкий Угоняй воодушевлял своих
людей.
Тут подоспели кияне-лучники, они стали за ростовцами, готовые в любой
момент обрушить на толпу десятки жалистых стрел.
- Ослобони, батюшка! - не выдержал сотник, - Нас и трехсот нет, а их тьма
- сомнут, растопчут.
- Сам князь велел. Отступить - что голову сложить! - зло отозвался
воевода, помня наказ Володимера.
Путята свирепел. Он знал, что новгородцы упрутся. Но ведал воевода также,
что словене отходчивы. Ан нет! Третьи сутки бунтуют, всю Русь баламутят!
Так бы взял не полтысячи, а втрое больше.
- Пусть порадуются! Они мосты разберут и спокойные будут, а мы-то в ночь
бродом и на тот берег... Да еще пара сотен подойдет!
- Это ты хорошо придумал, сотник! Голова! Вели отступать! - решился
Путята, все разглядывая ту, запретную сторону, где толпились бунтари.

* * *

...Так и вышло. Врага не устерегли. Ростовцы ворвались в город, убивая
направо и налево. Вскоре они уж ломали ворота в Богумилов двор. Самого
волхва дома не было - держал совет с Угоняем.
Ударил набат. Воздух огласился ярыми криками. Богумил и тысяцкий выскочили
наружу. С Волхова потянуло гарью. Бравые крики и проклятия, топот, цоканье
копыт, звон доспехов, глухие удары, плач ребенка и стенание матери - все
смешалось воедино.
- Они уже в городе! Проворонили, дураки! - Угоняй в отчаянии рванул седую
бороду.
Те кто был при нем в суматохе высыпали следом, на ходу затягивая пояса.
Воины оправляли куртки из толстой кожи с нашитыми на них кольцами,
вытаскивали мечи да проверяли тетивы.
- Нередко и великие умники могут совершать самые нелепые поступки! -
отвечал Богумил, - Я к народу, друже! Ты ж держись, как можешь!
Прихрамывая, старый волхв заспешил к потайной калитке...
... Доски не поддавались, трещали, но держали. Сквозь пробитую брешь
злодеи увидали хозяйку. Тетка Власилиса, властная, как тот, в чью честь
назвали, умело распоряжалась прислужниками. Словене молча поджидали
супостатов, готовя топоры да рогатины.