"Юрий Гаврюченков. Пожиратели гашиша" - читать интересную книгу автора

армией он оставил дома. Я ему охотно верил, так как забрать обратно их он
явно забыл. Мы скентовались в зоне, Слава тянул восемь лет за убийство,
впрочем, он и сейчас сидит. Дурная голова ногам покоя не дает.
Тут я опять вспомнил зону, и в душе возникла тоска, сопоставимая разве
что с унылым постукиванием капель по жести наружного подоконника. Я не люблю
дождь, как не люблю снег и зиму, холодный ветер и сырой воздух города на
Неве, хотя и мог бы привыкнуть - все-таки вырос в нем. Но мне, очевидно,
надо было родиться средь солнечных италийских холмов в эпоху правления
Октавиана Августа, воспитываться в знатной семье и быть квестором. "Ubi
bene, ibi patria"[ Где хорошо, там и родина (лат.).]. Поздновато же я
появился на свет. Я усмехнулся. В детстве моей любимой игрой была "Эпоха
Древнего Рима", где я обязательно назначал себя на должность квестора при
консуле императора, начиная с Помпея и заканчивая Константином. Историю я
знал хорошо. И когда мне удавалось сподвигауть дворовых ребят на игру по
моему замыслу с обязательными войнами (а куда же без них!) или, как вариант,
с подавлением восстания илотов, я назначал императора, мы выбирали
полководцев, кто-то шел в оппозицию, а сам я становился доверенным лицом,
передавая приказы. И хотя без меня как главного консультанта игра теряла
всяческий смысл, роль второго номера была изначально заложена в моем
жизненном сценарии, следовать которому я буду до конца своих дней. Я не
лидер, это приходится признать. И в этом, наверное, есть свое счастье: не
надо быть все время жестким, не надо думать, как подчинить ту или иную
свободную личность, не надо бояться, что отнимут власть, вытеснят,
перехватят, не надо самоутверждаться за чужой счет... И это хорошо.
Авторитарные личности мало живут и гибнут от болезней сердца, кровеносных
сосудов и мозга. Хотя лично Я (я опять усмехнулся) ревматизм уже заработал.
А вот браслет и кинжал ас-Сабаха надо еще продать. И дело это опасное и
тягомотное.
Я лениво потянулся и сладко, во весь рот, зевнул.
Все-таки независимость - это прекрасно. Не буду я сегодня думать о
браслетах, буду расслабляться.
Спокойно, в одиночку, без баб. Интеллектуальный отдых интеллигентного
человека. Я люблю посидеть за книгами, а теперь мне, похоже, было что
почитать.
Я вернулся на новую квартиру во второй половине дня. За маму я был
спокоен: небольшая прибавка к пенсии в размере полумиллиона ей не повредит,
и месяц-другой она проживет в достатке. А там уж... Что будет там, я пока не
знал, но был уверен в благополучном исходе южной кампании.
После обеда я сел изучать рукописные материалы, привезенные из
экспедиции. Полевой дневник и тетрадь Афанасьева, в которой он, как я и
предполагал, начинал новую монографию о саманидах, послужили объектом моего
пристального внимания на протяжении пары часов. Я без труда читал мелкий, но
разборчивый почерк Афанасьева и почерпнул немало для себя интересного.
Монографию он составлял на основе результатов последних раскопов, частенько
сверяясь с полевым дневником.
Любопытно, что в записях он упоминал меня весьма корректно, без имени,
как ассистента или, попросту, "А". Интересный человек был Петрович. Что
сообщить его жене, я пока не знал. Но говорить все же что-то придется.
Обеспокоенная чрезмерно затянувшимся отсутствием мужа, она начнет звонить
мне и рано или поздно дозвонится. Что я могу ей сказать? Что Афанасьев