"Гайто Газданов. Призрак Александра Вольфа" - читать интересную книгу автора

боя каждой войны, участники которого меньше всего представляют себе, что
происходит в действительности. Это было летом, на юге России; шли
четвертые сутки непрерывного и беспорядочного движения войск,
сопровождавшегося стрельбой и перемещающимися боями. Я совершенно потерял
представление о времени, я не мог бы даже сказать, где именно я тогда
находился. Я помню только те ощущения, которые я испытывал и которые могли
бы иметь место и в других обстоятельствах, - чувство голода, жажды и
томительной усталости; я не спал перед этим две с половиной ночи. Стоял
сильный зной, в воздухе колебался слабеющий запах дыма; час тому назад мы
вышли из леса, одна сторона которого горела, и там, куда не доходил
солнечный свет, медленно ползла огромная палевая тень. Мне смертельно
хотелось спать, мне казалось тогда, что самое боль-
шое счастье, какое только может быть, это остановиться, лечь на выжженную
траву и мгновенно заснуть, забыв обо всем решительно. Но именно этого
нельзя было делать, и я продолжал идти сквозь горячую и сонную муть,
изредка глотая слюну и протирая время от времени воспаленные бессонницей и
зноем глаза. Я помню, что, когда мы проходили через небольшую рощу, я на
секунду, как мне показалось, прислонился к дереву и стоя заснул под звуки
стрельбы, к которым я давно успел привыкнуть. Когда я открыл глаза, вокруг
меня не было никого. Я пересек рощу и пошел по дороге, в том направлении,
в котором, как я полагал, должны были уйти мои товарищи. Почти тотчас же
меня перегнал казак на быстром гнедом коне, он махнул мне рукой и что-то
невнятно прокричал. Через некоторое время мне посчастливилось найти худую
вороную кобылу, хозяин которой был, по-видимому, убит. На ней были уздечка
и казачье седло; она щипала траву и беспрестанно обмахивалась своим
длинным и жидким хвостом. Когда я сел на нее, она сразу пошла довольно
резвым карьером.
Я ехал по пустынной извивающейся дороге; изредка попадались небольшие
рощицы, скрывавшие от меня некоторые ее изгибы. Солнце было высоко, воздух
почти звенел от жары. Несмотря на то, что я ехал быстро, у меня
сохранилось неверное воспоминание о медленности всего происходившего. Мне
по-прежнему так же смертельно хотелось спать, это желание наполняло мое
тело и мое сознание, и от этого все казалось мне томительным и долгим,
хотя в действительности, конечно, не могло быть таким. Боя больше не было,
было тихо; ни позади, ни впереди меня я не видел никого. И вот на одном из
поворотов дороги, загибавшейся в этом месте почти под прямым углом, моя
лошадь тяжело и мгновенно упала на всем скаку. Я упал вместе с ней в
мягкое и темное - потому что мои глаза были закрыты - пространство, но
успел высвободить ногу из стремени и почти не пострадал при падении. Пуля
попала ей в правое ухо и пробила голову. Поднявшись на ноги, я обернулся и
увидел, что не очень далеко за мной тяжелым и медленным, как мне
показалось, карьером ехал всадник на огромном белом коне. Я помню, что у
меня давно не было винтовки, я, наверное, забыл ее в роще, когда спал. Но
у меня оставался револьвер, который я с трудом выта-
щил из новой и тугой кобуры. Я простоял несколько секунд, держа его в
руке; было так тихо, что я совершенно отчетливо слышал сухие всхлипывания
копыт по растрескавшейся от жары земле, тяжелое дыхание лошади и еще
какой-то звон, похожий на частое встряхивание маленькой связки
металлических колец. Потом я увидел, как всадник бросил поводья и вскинул
к плечу винтовку, которую до тех пор держал наперевес. В эту секунду я