"Гайто Газданов. Призрак Александра Вольфа" - читать интересную книгу автора

не было винтовки, это я знаю наверное".
Белый жеребец продолжал идти своим тяжелым карьером, приближаясь к
тому месту, где с непонятной, как писал автор, неподвижностью,
парализованный, быть может, страхом, стоял человек с револьвером в руке.
Потом автор задержал стремительный ход коня и приложил винтовку к плечу,
но вдруг, не услышав выстрела, почувствовал смертельную боль неизвестно
где и горячую тьму в глазах. Через некоторое время сознание вернулось к
нему на одну короткую и судорожную минуту, и тогда он услышал медленные
шаги, которые приближались к нему, но все мгновенно опять провалилось в
небытие. Еще через какой-то промежуток времени, находясь уже почти в
предсмертном бреду, он, непостижимо как, почувствовал, что над ним кто-то
стоит.
"Я сделал нечеловеческое усилие, чтобы открыть глаза и увидеть,
наконец, мою смерть. Мне столько раз снилось ее страшное, железное лицо,
что я не мог бы ошибиться, я узнал бы всегда эти черты, знакомые мне до
мельчайших подробностей. Но теперь я с удивлением увидел над собой
юношеское и бледное, совершенно мне неизвестное лицо с далекими и сонными,
как мне показалось, глазами. Это был мальчик, наверное, четырнадцати или
пятнадцати лет, с обыкновенной и некрасивой физиономией, которая не
выражала ничего, кроме явной усталости. Он простоял так несколько секунд,
потом положил свой револьвер в кобуру и отошел. Когда я снова открыл глаза
и в последнем усилии повернул голову, я увидел его верхом на моем жеребце.
Потом я опять лишился чувств и пришел в себя только много дней спустя, в
госпитале. Револь-
верная пуля пробила мне грудь на полсантиметра выше сердца. Мой
апокалиптический конь не успел довезти меня до самой смерти. Но до нее, я
думаю, оставалось очень недалеко, и он продолжал это путешествие, только с
другим всадником на спине. Я бы дорого дал за возможность узнать, где,
когда и как они оба встретили смерть и пригодился ли еще этому мальчику
его револьвер, чтобы выстрелить в ее призрак. Я, впрочем, не думаю, чтобы
он вообще хорошо стрелял, у него был не такой вид; то, что он попал в
меня, было, скорее всего, случайно, но, конечно, я был бы последним
человеком, который бы его в этом упрекнул. Я не сделал бы этого еще и
потому, что, я думаю, он, наверное, давно погиб и растворился в небытии, -
верхом на белом жеребце, - как последнее видение этого приключения в
степи".
Для меня почти не оставалось сомнений, что автор рассказа и был тем
бледным и неизвестным человеком, в которого я тогда стрелял. Объяснить
полное сходство фактов со всеми их характерными особенностями, вплоть до
масти и описания лошадей, только рядом совпадений было, мне казалось,
невозможно. Я еще раз посмотрел на обложку: "I'll Come To-morrow", by
Alexander Wolf. Это мог быть, конечно, псевдоним. Но это меня не
останавливало; мне хотелось непременно встретиться с этим человеком. Тот
факт, что он оказался английским писателем, был тоже удивителен. Правда,
Александр Вольф мог быть моим соотечественником и достаточно хорошо
владеть английским языком, чтобы не прибегать к помощи переводчика, это
было самое вероятное объяснение. Во всяком случае, я хотел выяснить все
это во что бы то ни стало, потому что, в конце концов, я был связан с этим
человеком, не зная его совершенно, слишком давно и слишком прочно и
воспоминание о нем прошло сквозь всю мою жизнь. По его рассказу к тому же