"Гайто Газданов. Пробуждение" - читать интересную книгу автора

согласие, ответ на все вопросы, - Анна сидела на скамейке, в саду, в том его
месте, куда выходило окно комнаты, где стоял рояль, и слушала то, что ей
казалось музыкальным рассказом о ней самой. Было слышно стрекотание цикад,
хлопанье крыльев голубя, взлетевшего в воздух, крик ночной птицы, далекий
звон колокола из деревни, находившейся в двух километрах от их дома,
слышался иногда легкий треск туго пригнанных половиц паркета, когда в
вечерней тишине кто-нибудь проходил через комнаты, хруст гравия в саду,
звуковой след, по которому можно было знать, в каком направлении шел ее
отец, совершавший одинокие прогулки в поздний час, когда Анна лежала в
постели и в ее комнате было отворено окно и когда она не могла заснуть от
смутного и непонятного волнения о том, что она слышала в звуках рояля, в
стихах, в далеких замирающих переливах колокольного звона.
Потом возвращался Пьер. - Как вам пишется. Мари? - Я скоро кончу первую
часть. - Они ужинали, после ужина Пьер убирал со стола. Анна садилась в
кресло, и когда он, вымыв посуду, входил в комнату, она говорила ему:
- Расскажите мне о вашей матери, Пьер. Вы мне уже говорили о ней, но я
как-то не составила себе точного представления обо всем этом. Вы говорили,
что главная ее особенность была в примиренности со своей участью?
- Вы знаете. Мари, мне иногда кажется, что почти в каждой человеческой
жизни есть какая-то неизбежная ошибка. Ну, не в каждой, конечно, но во
многих. У такого-то человека, скажем, жизнь должна была бы быть такой, а
выходит, что она другая. У меня есть призвание быть врачом. Но
обстоятельства сложились так, что я архитектор. Или наоборот. Теперь, когда
я думаю о моей матери и ее жизни, мне кажется, что в ней всегда было что-то
теплое и уютное, что только она могла дать своей семье. У нее был
неисчерпаемый запас мягкости, вы понимаете? Она была простая женщина, и я
думаю, никогда ни одна отвлеченная мысль не приходила ей в голову. Она не
рассуждала и не думала, но у нее была - как бы это сказать? - неутомимая
душа. Она была очень достойная женщина, и все, в конце концов, в ее жизни
было незаслуженно жестоко и несправедливо - эта бедность, безвыходность,
отношение к ней моего отца, который не был плохим человеком, но не был
способен дать ей то, на что она имела право. Потом его смерть, потом эта
глупейшая война и, наконец, ее болезнь, с которой она могла бы жить еще
долгие годы.
Пьер много рассказывал Анне о своей жизни, об истории своей семьи, и
через некоторое время она знала о нем столько, сколько узнала бы, если бы
прожила рядом с ним много лет. Та жизнь, которую вела раньше она, вели ее
родители и их знакомые, не имела ничего общего с той, о которой ей говорил
Пьер. Она представляла себе, что сказал бы об этом ее отец - "статистика".
До ее матери это вообще не дошло бы: в узком кругу тех нелепых понятий,
которые определяли ее существование, просто не было места для того, о чем
рассказывал Пьер. Вспоминая все, что он говорил, она думала, что в этом
никакой роли не играло то, что в другой жизни, в той, какую она знала
раньше, имело важное значение: соображения денежного характера, вопрос о
положении - общественном, служебном, дела, которых здесь вообще не было,
наконец, брак, приданое, пристрастие к крупной игре, разорительные увлечения
- сколько раз она слышала эти слова: и подумать, что из-за нее он едва не
погубил всю свою карьеру... и подумать, что она, забыв обо всем, позволила
себе... Не было также и другого - семейных традиций, кастовых предрассудков,
своеобразной социальной философии, таких понятий, как "ущемление тех