"Гайто Газданов. Княжка Мэри" - читать интересную книгу автора

мучительное усилие воображения. Каждое физическое и душевное состояние
героини было описано во всех подробностях. Это было неправдоподобно, но было
сделано с необыкновенным богатством деталей и с явной любовью к этому
сюжету, который не стоил и десятка строк. Конечно, героиня была очень
красивой женщиной, никто никогда не мог оценить ее редкого душевного
очарования, и она кончала самоубийством. Роман назывался "Жизнь Антонины
Галь-ской".
В тот день - это было начало февраля, - когда он передал мне свою
рукопись, я видел его последний раз в моей жизни. Когда я вернулся в это
кафе, примерно через месяц, гарсон сказал мне, что он умер в больнице от
болезни печени. Гарсон передал мне записку на разграфленной в клетку бумаге,
такой же самой, на какой был напечатан его роман. В этой записке, написанной
по-французски с орфографическими ошибками, меня просили прийти в это же
кафе, тогда-то, в таком-то часу. Записка была подписана Мадлэн.
Свидание было на следующий день. Мадлэн пришла, в своем черном платье,
такая же худая и темнолицая, как всегда. Но мутные ее глаза были печальны, и
в них оставалось больше того запоздалого выражения дерзости, которое
поразило меня, когда я увидел ее первый раз. Она говорила мало и с усилием.
Она сказала мне, что он умер, что он был известным русским писателем, что на
его имя продолжают приходить письма от читательниц. Она просила меня пойти с
ней и взять его рукописи. Он ей сказал перед смертью, что их надо передать
именно мне, потому что я был единственным человеком, который его
по-настоящему понял и оценил. Мадлэн не могла захватить их с собой, так как
с утра ушла в город и не успела побывать дома. Я пошел с ней.
Мы долго поднимались по узкой каменной лестнице, мимо темных дверей с
давно облупившейся краской. Над нами и под нами, в неподвижном холодном
воздухе, на разных этажах, слоями стояли запахи кухни, белья, капусты, лука,
золы, плыла далекая струя оскорбительно-одуряющих духов: по-видимому,
некоторое время тому назад наверх прошла какая-то проститутка, и ее
одеколонный след пересекал эту вертикальную последовательность удушливых
прослоек. На самом верху лестницы, на последней ее площадке, Мадлэн отворила
дверь, которая, вероятно, никогда не запиралась, и мы вошли в комнату, точно
похожую на те, описания которых в бульварных романах мне всегда казались
преувеличенными. В ней был земляной пол, две кровати из ржавого железа,
разбитое зеркало, выщербленный таз для умывания, две табуретки, гвозди,
вбитые в стену вместо вешалок, и маленький узкий стол, на котором стояла
керосиновая лампа с жестяным рефлектором.
- Мы прожили с ним здесь вместе много лет, - сказала Мадлэн. - Иногда к
нам приходили друзья, Пьер и Марсель. Они оба умерли, так же, как и он. И
все это случилось так быстро, monsieur, так быстро.
Я слушал ее отрывистые слова - и меня вдруг поразила необыкновенная
выразительность ее низкого и хриплого голоса. И мне показалось - это было
нечто вроде слуховой галлюцинации, - что именно этот голос произнес ту
фразу, которой никогда никто не говорил и которую слышал только я:
- Mais Us ne sont sortis de 1eternite que pour perdre de
nouveau.
Я взял сверток рукописей. Мадлэн сказала:
- Благодарю вас, monsieur. Он мне сказал, что вы к нему хорошо
относились. Если я могу вам быть полезной, рассчитывайте на меня.
- Если я могу быть вам полезной... - В этом было какое-то странное