"Гайто Газданов. Железный лорд" - читать интересную книгу автора

пятилетняя сестра, предварительно посаженная на взвинченный до конца табурет
перед пианино; и, сидя так высоко, она изредка посматривала вокруг себя
немного испуганными детскими глазами и потом снова принималась нажимать с
некоторым усилием клавиши, которых было так много и все только черные и
белые. Внизу был двор, непохожий на другие, посыпанный гравием, в конце
двора будка и в будке громадный белый пес, которого никогда не отвязывали, и
только ночью он бегал по двору с особенной длинной цепью, заканчивавшейся
роликом, который катился по проволоке, протянутой на высоте человеческого
роста, - как какой-то неправдоподобный живой трамвай. Он ел с рычаньем
кости, которые ему приносили, - и все мы были уверены тогда, что это самая
большая собака в мире.

У нас было не очень много знакомых, некоторых из них я не знал, с
некоторыми разговаривал, - как, например, с m-me Berger, старой
француженкой; которая лет двадцать или тридцать тому назад приехала
непосредственно с rue de Provence в Париже на Епархиальную улицу этого
русского города, - и это было вообще единственное и, я думаю, последнее
путешествие в ее жизни. Она была маленькая, очень живая старушка, говорившая
с необыкновенной быстротой, так что я с трудом понимал ее: по-русски же она
знала всего несколько слов, - но это было неважно, так как из того, что она
произносила, можно было разобрать только слово "хорошо"; все остальное было
совершенно непонятно, а многосложных слов с меняющимися ударениями она никак
не могла произнести. Она иногда. спрашивала мою мать, как будет то-то, или
то-то по-русски; мать говорила, особенно медленно, произнося; тогда m-me
Berger зажмуривала глаза и пыталась.повторить слово - иногда ей это
удавалось, но она тотчас же его забывала. - Боже мой, - говорила она, - но
насколько же проще французский язык! И зачем такие трудности? - Много лет
она преподавала французский язык, но потом вдруг неожиданно перестала учить
правилам грамматики и последовательности времен своих учеников и учениц,
заперлась у себя на две недели, никуда не показывалась; и в один прекрасный
день на ее двери появилась белая картонная карточка, прикрепленная четырьмя
кнопками под медной дощечкой с ее фамилией: "M-mе Berger, lecons de
francais" 4, и к этому прибавилось: "voyante" 5. И она стала заниматься
гаданием. Престиж ее в этой области был чрезвычайно велик, и количество
посетителей таково, что уроки она вскоре прекратила вовсе. Она предсказывала
богатство, любовь, огорчения, она гадала даже мне, держа в своих маленьких
сухих руках мою руку, - помню, что она сказала: - А l'agede 14 ou 15 ans tu
auras une desaventure 6, - и я не знал этого слова. Предсказание ее
оправдалось, впрочем, хотя и не в том виде, в котором она, наверное, его
себе представляла. К нам она приходила отдохнуть, как она говорила, и
побеседовать немного о литературе, к которой она питала слабость; меня она
научила, как надо читать - "с чувством" - "Разбитую вазу" Сюлли-Прюдома,
которую я долго помнил наизусть; я выучил ее одновременно с песней; которую
в те времена пела наша кухарка с мечтательными синими глазами на
огненно-рыжем лице "По диким степям Забайкалья, где золото роют в
горах..." - Что же там - и степи, и горы? - спросил я ее. - Все, - ответила
она.

Потом появлялся Василий Николаевич, приятель моего отца, юрист и
математик, высокий человек лет сорока, смеявшийся всегда только глазами и