"Гайто Газданов. Железный лорд" - читать интересную книгу автора

необыкновенно чистый. Все с ног до головы было на нем поразительно чистое,
начиная от белого, как сахар, воротничка и кончая сапогами, сверкавшими, как
зеркало. Волосы его лежали один к одному, особенно бережно и в порядке: их
было у него, по его подсчету, около трехсот - как он однажды сказал своей
жене,. когда она заметила ему, что он скоро совсем облысеет: - Нет, у меня
осталось около трехсот волос.
Потом подумал и прибавил: - Я думаю, даже несколько больше.

У них была дочь, барышня лет девятнадцати, и о семейной жизни Василия
Николаевича ходили разные неправдоподобные слухи; но было очевидно, во
всяком случае, что не все там было благополучно. Он был очень сдержан,
всегда вежлив со своей женой, женщиной чувствительной и необыкновенно
вздорной, которой вообще спокойствие было совершенно чуждо - так же
несвойственно, как несвойственно зрение слепому. Если она прочитывала
какую-нибудь книгу - чем она не злоупотребляла, так как ее личная внутренняя
жизнь, состоявшая, на первый взгляд, из совершенных пустяков, настолько ее
поглощала, что ей не было времени читать, - то книга непременно оказывалась
или изумительной, или потрясающей, или абсолютно отвратительной; и все было
построено на превосходных степенях. У нее был прекрасный голос, но она
злоупотребляла богатством его интонаций, и в одном обыкновенном разговоре ее
непременно слышался и высокий и жалобный тон, и трагический полушепот со
свистящими и шипящими "с" и "ш", и даже нечто, отдаленно напоминающее
басовые ноты, но как-то особенно минорно звучавшие, вроде заглушенных звуков
забывшего вовремя остановиться церковного органа. Самое ничтожное событие
вызывало в ней целую бурю чувств, тотчас же принимавшую характер чисто
звукового феномена - как говорил ее муж. Она кричала, кусала себе руки,
глаза ее наливались кровью, - итак странно и беспомощно звучал сдержанный
голос ее мужа рядом с ней - точно робкие звуки скрипки в гигантском духовом
оркестре, - что особенно оттеняло его печальность и безнадежность. - Ну, моя
дорогая, не надо, успокойся... Нет, - кричала она, - не желаю, пусть все
знают!
И она начинала рвать на себе платье, и Василий Николаевич удерживал ее
руки.
Однажды рано утром она пришла к нам; черные грозные волосы ее были
непричесанны, глаза были красные, надето на ней было что-то вроде капота;
она вошла в гостиную, упала - буквально упала - в кресло и неподвижно
осталась лежать, покуда ее не спросили, что с ней. Она подняла, к потолку
красные глаза и сказала почти беззвучно:

- Ничего. Он умер. - Кто?

Лорд. Лорд был старый, необыкновенно умный и необыкновенно ленивый
пойнтер ее мужа. Уже давно его не брали на охоту, ему было около двадцати
лет. Я помню его громадную неподвижную.голову - он всегда лежал на ковре,
положив ее на лапы, - его полное тело с заплывшими мускулами и почти
человеческие, печально-насмешливые глаза. Он уже даже не лаял, только
изредка глухо рычал, не делал никаких движений, и лишь хвост его шевелился
несколько раз в течение дня. Два раза в день он покидал свое место и выходил
во двор, однажды я даже видел его за воротами; это было ранней весной, в
сезон "собачьих свадеб"; по улице пробегала небольшая сука странной породы,